руки и отвесила конкуренткам неприличный жест.
– Ого! – заметил наметившийся конфликт Виктор Степанович.
– Не долюбливают они меня. А я их… Ха-ха-ха…
Лидия Ивановна громко рассмеялась.
– Почему, если не секрет? – поинтересовался Виктор Степанович.
– Завидуют моему оптимизьму.
– Это как?
– Да проще простого. Я никогда не унываю. Никогда! Сидеть с этими старыми кошелками и трепаться дни напролет мне противно и тошно. Жизнь течет и скоро ее финал. Се ля ви! Неужто я остатки единственной и драгоценно-неповторимой жизни проведу в обществе ущербных неудачников?
– Бутылки собирать лучше?
– Намного. Сравнивать нельзя. Это как небо и земля. Во-первых, целый день при деле. И мусор лишний собираю, для обчества польза, и копеечку лишнюю имею. Так?
– Согласен, – кивнул Виктор Степанович.
– Доход небольшой, если честно. Мне бы и пенсии хватило. Но не могу, я, хоть убей, сидеть сиднем с, прости господи, старыми склочницами. Оно ведь как получается? С кем общаешься, на того и похож становишься. Они кто? Сплетники и лентяи. Я так не же-ла-аю!
– Понятно.
– А склочные бабки мне завидуют. Думают, что я озолотилась на бутылках. Дело не в деньгах! Дело – в жизненной позиции. Понимаешь?
– Почему, Лидия, вы думаете, что эти милые старушки сплетники и склочники?
– Опять, двадцать пять. Да ты меня, Петенька, не слушаешь совсем.
– Витенька.
– Чего?
– Меня Витенька зовут.
– Ну, да. Извини. Вот гляди внимательно и запоминай. Вот та противная старушенция в сиреневой юбке – Верка-гадюка. Увела у меня третьего мужа.
– Вы были замужем три раза? – перебил Виктор Степанович.
– Вот еще! Четыре! Я никогда не сдаюсь, это мое кредо. Знай, Витенька. Если ты думаешь, после того как Верка увела у меня мужа, я остановилась и распустила сопли? Грош мне цена иль три копейки. Я не такая. Я долго не горевала. Отслужила панихиду, справила поминки и вышла замуж еще раз.
– Какую панихиду?
– По мужу, по третьему. Он как к ней ушел, так и помер через три месяца. Уходил, знаешь, нормальным был. Я ей можно сказать конфетку в красивом фантике передала: мужик выстиранный, ухоженный, брючки со стрелочкой, стрижечка – полубокс, одеколон – Шипр. Не мужчина, а загляденье. Она на него и позарилась. Что там произошло, точно не скажу. Не знаю. Верка молчит. Но помер быстро, не успел, значит, насладиться в постели с разлучницей. Она же замужем до того не была ни разу. А баба на вид симпатишная. Это было в 96-м году, тогда ей было сорок семь лет, грудь пышная. Задница упругая, прическа модельная и все такое. Вот он и позарился, кобелина поганая.
– Жаль его.
– Наверно, ты и прав, Вить. Человек все-таки. Не кошка.
– Долго вы с ним прожили?
– Пять лет. Познакомилась я с ним на тренинге в Гербалайфе.
– Ничего себе!
– Весело было. Я подрабатывала. Денег не хватало, началась