девушки розовеет.
– Она просто принимала душ, – говорю я.
Аманда плавно ступает на плитку, ее пушистые фиолетовые тапочки шлепают ей по пяткам.
Она захлопывает дверь и произносит:
– Похоже, что меня это волнует? Девушка – скунс?
Глава 6
Одна неделя, и я уже по колено увязла в модном международном образовании.
В программу профессора Коул не входят привычные Шекспир со Стейнбеком, вместо этого мы изучаем переводные произведения. Каждое утро она открывает обсуждения по «Как вода для шоколада», будто это встреча книжного клуба, а не какое-то унылое обязательное занятие.
Так что английский проходит отлично.
С другой стороны, мой преподаватель французского явно некомпетентна. Иначе, как еще объяснить тот факт, что, несмотря на название нашего учебника – «Первый уровень французского» – профессор Жилле требует, чтобы мы говорили исключительно по-французски? Она также обращается ко мне по дюжине раз в день. И я никогда не знаю ответа.
Дэйв называет ее мадам Гильотина. Прозвище ей прекрасно подходит.
Он уже посещал этот курс раньше, но, очевидно, это не принесло пользы, поскольку он провалил первый экзамен. У Дэйва взлохмаченные волосы и пухлые губы, а также специфическое сочетание загорелой кожи и веснушек. Несколько девушек влюблены в него. Мы вместе посещаем еще и курс истории. Я присоединилась к младшему курсу, поскольку старшие выбрали изучение государственного аппарата, а я его уже изучала. Так что на истории я сижу между Дэйвом и Джошем.
В классе Джош тихий и сдержанный, но в остальное время его чувство юмора напоминает Сент-Клэра. Нетрудно понять, почему они такие хорошие друзья. Мередит говорит, что они боготворят друг друга: Джош из-за врожденной харизмы Сент-Клэра, а Сент-Клэр из-за того, что Джош – выдающийся художник. Я редко вижу Джоша без ручки или альбома для набросков. Его работы невероятны – густые смелые мазки в сочетании с крохотными изящными деталями – и его пальцы всегда испачканы чернилами.
Но самое примечательное в моем новом образовании – то, что происходит вне класса. Об этом не упоминают в глянцевых брошюрах. Вот горькая правда: учиться в школе-интернате равносильно тому, что жить в стенах старшей школы. Я не могу сбежать. Даже когда нахожусь в своей спальне, мои уши готовы взорваться от поп-музыки, звуков драки из-за стиральной машинки и криков во время пьяных танцев на лестничной площадке. Мередит утверждает, что все успокоятся, как только новички привыкнут, но я не питаю надежд.
Тем не менее.
Сегодня вечер пятницы и Résidence Lambert пустует. Мои одноклассники совершают набег на бары, а у меня, наконец-то выдалась спокойная минутка. Если закрыть глаза, можно почти поверить, что я вернулась домой. За исключением оперы. Оперная дива почти каждый вечер поет в ресторане через дорогу. Для человека с таким мощным голосом она удивительно миниатюрна. Еще она одна из тех женщин, кто полностью сбривает брови и рисует их на коже карандашом. Она будто вышла из массовки «Шоу ужасов Рокки Хоррора»[12].
Бридж