он, – что мать не хочет видеть свое дитя. На то есть множество причин, и не мне кого-то судить, просто… Так бывает. И когда такой ребенок является на свет, мать избавляется от него, даже не дав ему имени. Вот из такого брошенного и забытого семени и вырастает урбунд. Брошенный и забытый.
Под его ногой что-то оглушительно треснуло и заскрипело так, что у Ивы аж зубы свело. А причиной оказалась толстая рамка из белого пенистого материала. Ива понятия не имела, что это такое, и, честно говоря, не желала знать. Охотник резко остановился и замер, прислушиваясь. Ровно десять ударов сердца он стоял не шелохнувшись, но, похоже, обошлось. Ничего не изменилось, разве что вороны закричали немного громче.
– Семя… – неожиданно подала голос Куэ. – Он сожрал все семена, сожрал все орехи и желуди, где нам искать новых детей?
Ива вздрогнула – она думала, что древесная дева спит или без сознания. За все то время, что Охотник нес ее к воротам, Куэ не проронила ни звука, да и глаза ее были закрыты.
– Детей? – переспросила Ива, но древесная дева снова замолчала. Веки ее сомкнулись, а по белым щекам покатились крупные капли.
Ива озадаченно посмотрела на крестного, но тот повел плечами.
– Прости, вороненок, я не знаю всех тайн Большого Леса. Я не знаю даже самой малой их части. Но ты же слышишь это? То, как плачут деревья?
Ива прислушалась к своим ощущениям. Ушами она не услышала ничего, и все же сердце сжалось от тоски, которую невозможно передать словами. А хуже всего то, что она узнала это чувство. Именно эта тоска наполняла глаза диковинной рыбы из ее снов.
– Это не плач. Это зов, – сказала Ива. – Зов матери, которая потеряла своих детей.
Охотник кивнул. Ива встрепенулась, в голове будто сложились вместе детали хитроумной головоломки.
– Нужно идти, – торопливо проговорила она. – Быстрее… Не только мы слышим этот зов. Для чудовища, брошенного и забытого, он все равно как…
– Это урбунд, – сказал Охотник. – От него не убежать. Попытаться стоило, но все же… Он уже здесь.
– Здесь? – Ива огляделась. Но ведь здесь никого нет? Чудовище ушло в другую сторону и…
Но, разумеется, оно было здесь. Оно все время было здесь, рядом с ними, у них под ногами. Мусор задрожал, приходя в движение. Вздыбился так, будто под землей надувался огромный пузырь. И тут же мощный толчок подбросил ее в воздух. Ружье Охотника выбило из рук, а Ива рухнула на живот, лицом в склизкую кашу из гнилых овощей и рыбьих потрохов.
Урбунд поднимался медленно, и выглядело это так, будто он по кусочкам собирал свою плоть из всего, что валялось вокруг. Поначалу он походил на бесформенный ком мусора, но вот появились лапы с раздвоенными копытами, и зверь выпрямился, раскачиваясь. Вытянулась морда и расплылась в широкое плоское рыло, в провалах глазниц вспыхнуло пламя, распахнулась пасть с кривыми клыками…
Урбунд взревел, но на этот раз Ива не услышала его голос, только почувствовала, как задрожал воздух. Она не слышала ничего, кроме гула и звона в ушах. Не осознавая, что она делает, Ива принялась разгребать отбросы, пытаясь