спрятаться за ствол дерева, но осознала, как глупо выглядела, когда ее юбка цвета первых одуванчиков зацепилась за сук.
– Ой! – Она замельтешила еще больше.
Оливье с интересом ее рассматривал. Рыжие вьющиеся волосы выбились из спутанной косы. Непонятно, что было ярче: ее платье или кудряшки. «Вот тебе и лиса», – хмыкнул Оливье. Он отвернулся и продолжил с аппетитом поглощать пирог, но спиной ощущал въедливый взгляд. «Вот неугомонная, чего увязалась? – подумал он. – Ладно, отец велел быть джентльменом в любой ситуации».
Оливье отложил пирог в корзинку, встал и повернулся к девочке. Она показалась ему еще меньше, чем на первый взгляд.
– Меня зовут Оливье, мне четырнадцать, – он слегка поклонился.
– А меня Розина, – ответила девочка и сделала короткий книксен. – А зачем ты назвал свой возраст?
– Я надеялся, что ты в ответ назовешь свой, – предположил Оли.
– Тогда почему не спросил?
– Потому что девчонок спрашивать о возрасте неприлично.
– Ну, раз неприлично, то зачем тебе его знать? – упорно допытывалась она.
– Вот ведь… – раздраженно произнес Оливье. – Не похоже на то, что ты должна разгуливать здесь одна. Хочу узнать, где твои родители или с кем ты пришла?
– Я пришла сюда одна! – возмущенно сообщила она.
– Тогда я вижу в этом некоторую проблему, – почесал затылок Оли. – Ладно, а где ты живешь?
– За лесом, – она указала рукой куда-то вдаль, выше макушек старых дубов.
Оли вытянул губы в трубочку, плотно их сомкнув.
– Ясно. За лесом. Просто отлично. И что ты здесь одна делаешь?
Розина растерялась и посмотрела под ноги.
– Пришла на рынок, – бойко соврала она.
– Прости, а у меня что, на спине прилавок? – уставился на нее Оливье. – Ты второй день за мной ходишь, а я не похож на торговца.
Малышка поняла, что сама запуталась в своих выдумках, а потому ее губы отчаянно задрожали, и она захныкала.
– Стой-стой-стой-стой-стой! – затараторил Оли, выставив вперед руки. – Это не в упрек! Все… Ты можешь перестать реветь?
От его слов она зашлась пуще прежнего. Оливье закатил глаза и стал к ней осторожно приближаться, не опуская рук.
– Так, все хорошо. Розина, верно? Розина, все хорошо, – он подобрался к девочке и осторожно обнял ее. Все, что он знал о девчачьих слезах, так это то, что быстрее всего они сохнут на чужих свободных плечах. Он неловко, едва касаясь, трогал, даже не хлопал, ее лопатку.
– Я предположу, что ты потерялась?
– Нет, – простонала она.
– Нет, – повторил Оливье, силясь найти хоть какое-то объяснение происходящему. – А… Слушай, Розина, я не знаю, чем могу тебе помочь, ты не говоришь. Хочешь пирожок? Или грушу…
– Пирожок, – вдруг уже тише сказала она и перестала плакать.
– Ага.
Оливье смиренно принес ей заказ из корзинки. Розина медленно откусила крохотный кусочек.
– Ты можешь не смотреть?
– Да, –