твоим учеником, – обреченно предлагает Колпашевский.
– Спасибо, не нужно.
– Припугну его немного. Вдруг сработает? Но только если у меня ничего не получится, то мы рассказываем всё твоему отцу! Договорились?
– Нет!
Со мной случается нечто вроде панической атаки. А может, это она и есть. Не могу нормально дышать, в грудной клетке бьётся истерика. Ну вот зачем я вообще ему позвонила?! Чувствовала ведь, что не стоит этого делать!
Изо всех сил пытаюсь взять себя руки и исправить то, что натворила.
– Давай так. Я сама пробую поговорить с ним. Ещё раз. Если у меня не получится, то тогда я расскажу папе. Только тоже сама, ладно? Не хочу тебя в это впутывать. Ты, если что, ничего не знал.
– Ну я так не могу, Таня, – мямлит мой жених. – Я очень уважаю Петра Эдуардовича, чтобы его обманывать.
– Если ты ему что-то скажешь, то я больше не доверю тебе ни одного своего секрета, понятно?! – срываюсь я на крик. – Между нами никогда не будет доверия, а как строить отношения без доверия? Какая у нас получится семья? Никакой!
– На что ты намекаешь, Таня?
– Может, мы поспешили с помолвкой, Жень?
Он встаёт со стула, подходит ко мне и пытается обнять.
– Так, ну всё, перестань. Я понял. Я ничего ему не скажу, хорошо?
– Хорошо, – устало выдыхаю я, позволяя Колпашевскому обвить руками мои плечи. Но ответные объятия дарить желания не возникает.
– Ситуация, конечно, не из приятных, но будем надеяться, что у мальчишки хватит благоразумия не лезть на рожон, – с умным видом заявляет мой жених. – В любом случае твой папа найдёт способ на него повлиять, так что ни о чем не беспокойся.
Мне остаётся только диву даваться его логике. Он что же, рассчитывает, что всю нашу дальнейшую жизнь мой папа будет решать за него проблемы?
Но вслух я произношу другое:
– Ты, главное, не говори ему ничего. Я сама расскажу, если не справлюсь.
– Я уже понял. Не скажу, не беспокойся.
Колпашевский выпускает меня из объятий и бросает беглый взгляд на наручные часы.
– Ну, я поеду, Танюш? Ты как, нормально?
– Да, нормально. Езжай.
Провожаю его в прихожую, жду, пока наденет своё пальто и обуется. Внутри так свербит всё от раздражения, пока Женя крутится у зеркала, стряхивая со своих плеч невидимые соринки.
Но я держу себя в руках, терпеливо молчу, опершись плечом на стену.
– Ну всё, пока, – наконец прощается он. – Позвони мне, как поговоришь со своим этим шантажистом.
– Хорошо.
Целует в щеку и уходит. Тщательно запираю дверь.
Оставшись одна, чувствую себя ещё более удручённой, чем до этого. Понятия не имею, что делать дальше, как поступить.
В кухне начинает трезвонить мой телефон. Иду туда, ощущая мерзкую слабость в ногах. Надеюсь, что это папа звонит, или Колпашевский что-то забыл. Или кто-то из подружек.
Но на экране светится номер ненавистного Сычёва.
15. У тебя классная задница
Снова накатывает паника. Дурацкое положение, отвратительное.