сновавших по залу людей я не знал по имени лишь троих. Решив, что никого здесь расколоть не удастся, я двинулся в Вуди-Холл.
Снаружи он превосходил по размерам магазин «Вотер», а внутри был разделен на три части. В центральной, напротив входа, располагались стеллажи и прилавки, где была выставлена, в том числе на продажу, всякая всячина, имеющая отношение к культуре. Грампластинки, книжки в мягкой обложке, репродукции картин и рисунков, бюсты великих людей, факсимиле Декларации независимости и множество разных предметов вроде Библии на армянском языке; большинство в одном экземпляре. Редко кто покупал здесь что-нибудь. Вуди как-то признался Лили, что от продажи получает около двадцати долларов в неделю. Главный же доход приносили ему кинотеатр, размещавшийся в левой части здания, и платный танцевальный зал; оба были открыты только по субботам.
Когда я вошел, Вуди беседовал с тремя незнакомыми мне мужчинами и женщиной. Заметив меня, он довольно быстро покинул своих собеседников и подошел ко мне. В целом Вуди был столь же невысокого мнения о городских пижонах, как и большинство жителей Монтаны, но с Лили он дружил, а поэтому принял и меня. Он спросил, придет ли мисс Роуэн. Я ответил, что нет, она слишком устала и хочет пораньше лечь спать, но передала ему привет.
Хотя Вуди был ростом повыше, чем Альма Греве, ему тоже пришлось запрокинуть назад голову, чтобы смотреть мне в глаза. Его глаза были такие же черные, как у Генриетты, а копна седых волос напоминала верхушку горы Чейр.
– Кланяйтесь ей от моего имени, – попросил Вуди. – Скажите, что я целую ее ручки. Она просто душка. А как ваши дела? Есть успехи?
– Нет, Вуди, увы! А вы по-прежнему на нашей стороне?
– Целиком и полностью. Если мистер Греве столь трусливо убил этого человека, то я косолапый койот. Я говорил вам, что имел удовольствие познакомиться с мистером Греве, когда ему было два года. Мне же исполнилось шестнадцать. Его мать купила тогда у моего отца четыре одеяла и две дюжины носовых платков. Значит, вы ничем похвастаться пока не можете?
– Нет. А вы?
Он медленно покачал головой, поджав губы:
– Вынужден признаться, что нет. Конечно, в будни я мало с кем общаюсь. Вечером ожидается наплыв, и я постараюсь что-нибудь выведать. Вы останетесь здесь?
Я сказал, что да, добавив, что опросил уже всех, кого мог, но буду прислушиваться к разговорам.
Тут в зале появились еще два пижона и, заметив знаменитого Вуди, решительно двинулись к нам. Я подошел к стеллажам, выбрал книгу в мягкой обложке – «Греческий путь» Эдит Хэмилтон, которую упоминали и Лили, и Ниро Вулф, и присел с ней на скамью.
В 21:19 субъект в розовой рубашке, джинсах «левайс», ковбойских сапогах и с желтым шейным платком открыл дверь в танцевальный зал и установил рядом с ней столик с кассой и коробкой входных билетов. Висевший у него на ремне устрашающего вида револьвер не был заряжен. Это я знал наверняка, поскольку Вуди всегда осматривал его лично. В 21:24 появились музыканты – скрипач, аккордеонист и саксофонист, одетые не менее живописно, чем билетер. Они уже явно успели побывать в «Вотере» или у Генриетты. Местные таланты. Фортепиано,