это вовсе не проститутка. Это, как правило, горничная, которая застилает постели гостям.
И последнее. Один парнишка обратился к другому:
– Конечно, она не придет. У нее же маленький ребенок на руках.
И еще я видел, как около восьми дюжин людей любых мастей и возрастов при моем приближении отворачивали физиономии, внезапно умолкали или в лучшем случае удостаивали меня холодным взглядом.
Поэтому, когда я вернулся в коттедж, забрался в постель и укутался двумя одеялами – ночь выдалась довольно прохладная, – то решил, что ломать голову мне не над чем, и забылся сном младенца.
Итак, с примерами покончено, но, прежде чем перескочить к событиям вечера в среду, я должен сообщить о том, что случилось в нашем коттедже во вторник. Я только что вернулся откуда-то и сидел с Лили на так называемой утренней террасе, противоположной террасе у ручья, на которой мы ужинали, когда в проулке появился крытый «додж-коронет». Я уже прежде видел эту машину. Разглядев на переднем сиденье двоих мужчин, Лили сказала:
– Вот они. Я как раз собиралась тебе сообщить, что Доусон позвонил и предупредил о своем приезде. Но не объяснил зачем.
Машина остановилась, и из нее вылезли Лютер Доусон и Томас Р. Джессап. При виде этой парочки я был так поражен, что позабыл все манеры и приподнялся лишь тогда, когда адвокат защиты и окружной прокурор уже подходили к нам. Чтобы два таких лица нагрянули на ранчо, где служил Харви Греве, должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, поэтому признаюсь, когда я заставил себя встать им навстречу, на душе у меня скребли кошки. Окружной прокурор тоже отнюдь не сиял, хотя от него нельзя ожидать особого веселья, когда, например, его дело рассыпается в пух и прах. Лили предположила, что гости хотели бы промочить горло, чтобы смыть дорожную пыль, и спросила, что им налить, но окружной прокурор с адвокатом, поблагодарив, отказались.
– Всем, должно быть, кажется странным, что мы приехали вдвоем, – сказал Доусон, – но мистеру Джессапу понадобилось кое-что узнать, и мы решили, что правильнее будет, если я сам задам вопросы в его присутствии.
– Конечно, – кивнула Лили. – Закон и порядок.
Доусон взглянул на Джессапа. Оба родились и выросли в Монтане, но по одному это было заметно, а по другому – нет. Доусон, лет под шестьдесят, в полосатой рубашке с закатанными рукавами, без галстука, в брюках хаки, был крупный и кряжистый, как гризли, тогда как окружной прокурор, выглядевший лет на двадцать моложе и облаченный в темно-серый костюм, белоснежную сорочку и бордовый галстук, был сухощавый и щуплый. Доусон посмотрел на меня, раскрыл рот, закрыл его и перевел взгляд на Лили.
– Вы, конечно, не моя клиентка, – произнес он. – Мой клиент – мистер Греве. Но вы внесли за него задаток и сказали, что заплатите за защиту. Поэтому я хочу спросить: вы собирались… э-э-э… обращались к кому-либо по поводу этого дела?
Глаза Лили немного расширились.
– Конечно.
– К кому?
– Ну… к Арчи Гудвину. К миссис Харви Греве. Мелвину Фоксу.