– Дикий. Когда мы с Кудином были в пятом классе, нам посчастливилось найти под соломенной стрехой сарая гранату. Мы уж принялись её курочить, но, на ту беду, нас за этим делом застукал Дикий. Был он на пять лет старше нас, поэтому легко накостылял нам подзатыльников и гранату конфисковал. Дикому удалось выкрутить из неё запал, но даже его хватило, чтоб оторвать ему кисть руки и вышибить глаз.
Дикий всегда судил честно, хоть и был с нашей стороны, но проигравшая сторона свою неудачу всё равно сваливала на него.
К нарушениям с обеих сторон Дикий был либерально-терпим, пока это не переходило дозволенную грань, но, если кому-то вздумывалось бузить – не церемонился. Своей могучей рукой брал буяна за шиворот и, выкатив на край поля, швырял к зрителям, при этом говорил без всякой злобы, даже ласково:
– Охолонь тут маленько…
Счёт матчей обычно имел трёхзначные цифры: 105 на 103 или 119 на 117 в нашу или в противную сторону. Это как кому повезёт. Расходились уже в полных сумерках.
– Завтра матч-реванш! – грозила проигравшая сторона.
– Приходите – ещё накидаем, – обещали победители.
Но фортуна – дама переменчивая, и на другой день уже вчерашние победители грозились реваншем.
Хуторская детвора начинала работать с начальной школы. Дружной гурьбой ходили мы на ток разгружать машины с зерном. Самосвалы в ту пору были редкостью, в основном бортовые ГАЗ-51. Подъедет водитель к бурту с зерном, откроет задний борт и скомандует:
– Саранча, налетай!
И мы в один миг саранчой взлетаем наверх и деревянными лопатами в считанные минуты освобождаем кузов. Платили за эту работу сущие копейки, но это были уже свои копейки, которыми можно гордиться. Помнится, купил с этих денег своей бабушке белый платочек, и она, расстелив его на коленях, долго разглаживала своей большой шершавой рукой. И я не понимал тогда, почему она плачет.
А уже в старших классах, на летних каникулах, нам дозволялось идти штурвальными на комбайны. В ту пору – это элита среди шпаны! Комбайнёры придирчиво, как на аукционе, рассматривали нас и брали себе в помощники не каждого. А мы, прошедшие конкурс, были невероятно горды своим положением и лезли из кожи, чтоб оправдать оказанное доверие и угодить своим благодетелям-комбайнёрам. Натаха и Людка тоже работали – развозили обед по тракторным бригадам.
С хутором Нижним, несмотря на то что административно это была Украина, у нас была и общая школа, и общая работа (Жека и Кубане́ц работали с нами, так как до Верхнего хутора, там, где находилась их бригада, было значительно дальше, чем до нас). И улица, где мы собирались вечерами, тоже была общая. И откуда только силы брались! День на комбайнах, ночь, чуть не до зари, с девчатами на улице!
Мне повезло, меня взял в штурвальные дядька Мишка, наш сосед, один из лучших комбайнёров района. Мой заработок – от его заработка. Дядька Мишка никогда не бранится, может лишь незло пошучивать.
Утром, до того как поднимется солнце и подсушит росу, мы, не успев ещё до конца проснуться, набивали «шприцы» солидолом и накачивали им до сотни тавотниц.