маме телеграмму с пометкой «Срочно», в которой сообщалось, что её отец – мой дед умер. Из комнаты я услышал, как входная дверь закрылась, и раздался громкий плачь. Подбежав к маме, я обнял её и, взяв из рук телеграмму, прочитал печальное известие.
Мамины родители – дед с бабушкой жили далеко в другом городе. Каждое лето, во время отпуска и каникул, мы приезжали к ним. Их дом был для меня вторым домом, где почти с самого рождения всё было знакомо, и где меня всегда искренне ждали и любили. Мне рассказывали, что именно здесь, по своей воле, дед с бабушкой крестили меня в старой церкви тайком от родителей, которых потом по факту поставили в известность. Впрочем, мама не была против, так как сама периодически посещала православную церковь, даже во времена, когда занимала должность секретаря комитета первичной комсомольской организации на заводе электровыпрямителей.
Бабушка работала билетёром в кинотеатре, что конечно, позволяло мне свободное посещение любых киносеансов, за исключением тех, когда, по мнению бабушки, показывали слишком взрослые фильмы. Во время премьеры очередной кинокартины, когда распродавались все билеты, и в зрительном зале не было свободного места, я всегда мог посмотреть художественное полотно из аппаратной, находясь по соседству с крутящими киноплёнку бобинами.
В 90-ые годы прошлого столетия вместо кафетерия на втором этаже кинотеатра, открыли видеосалон. Небольшой зал с очень плотными бордовыми портьерами, которые создавали абсолютную темноту, и висящим на стене под потолком небольшим телевизором с видеомагнитофоном. Иногда мне разрешалось смотреть там забугорные мультфильмы или боевики. Но когда по долгу службы бабушка занималась проверкой билетов на очередной киносеанс или отлучалась в зрительный зал, я, вопреки её запретам, тайком пробирался на второй этаж и из-за портьеры, занавешивавшей вход, смотрел самое разное с жутковатым синхронным переводом. С тех пор, я искренне полюбил искусство кинематографии и стал его поклонником и ценителем.
Дед, будучи старше бабушки на восемь лет, спустя четыре года после моего рождения, вышел на заслуженный отдых и поэтому всё свободное время, пока я был у них, проводил вместе со мной. Он был высоким, широкоплечим, немногословным и, несмотря на казавшееся многим суровое лицо, очень добродушным. Вместе мы могли гулять целый день, перекусывая чем-нибудь на улице, и иногда посещать пивную, где он брал себе кружку пенного золотистого напитка, а мне стакан газированного лимонада. Когда же я начинал падать с ног от усталости, дед брал меня на руки и нёс до дома, а я безмятежно засыпал на его плече.
В последний наш приезд дед похудел и мучился болями в желудке. Изначально врачи ставили ему язву, но оказавшись на операционном столе, выяснилось, что это онкологическое заболевание. Несмотря на все его усилия и огромное желание жить, такого могучего и сильного человека костлявые руки прибрали к себе, о чём и сообщили нам срочной телеграммой.
Печальное известие сразу перевернуло с ног на голову привычный уклад, и в доме начали править суета и беспокойство. Мама с отцом решили, что на похороны поедут вдвоём. Меня же было решено