природу. Но из истории видно: любая загадка, которую в итоге человек разгадал, имеет довольно тривиальное объяснение. Наверняка сейчас такой случай. К тому же, если не смогу убедить себя в том, что это просто галлюцинации, то я просто-напросто психически болен. А это объяснение меня не может устраивать.
Решив кое-что проверить, я не спеша, так как меня сильно шатало, вышел из квартиры и подошел к соседней двери с номером тридцать. Стук прокатился эхом по всему коридору. Через минуту мне открыла сморщенная и привычная для меня старуха в цветастом домашнем халате.
– Что ты ломишься? По башке себе постучи! – рявкнула она.
– Вы оладьи пекли сегодня? Или вчера?
Со стороны я выглядел наинелепейшим образом: взлохмаченные волосы, помятая одежда и опухшее лицо, спрашиваю с испуганными глазами про какие-то оладьи.
Старуха быстро прикрыла дверь и нацепила на нее цепочку. Через узкий проем я видел половину ее ошарашенного лица.
– Какие нафиг оладьи, наркоман хренов?! – взвизгнула она.
– Ага… Вот как… – Я с силой потер лоб. – А дети ваши с внуками в гости не собираются?
Старуха широко раскрыла глаз. Она резким движением убрала цепочку и распахнула дверь, чуть не зашибив меня ею.
– Как ты смеешь! Решил поиздеваться надо мной?! – завопила она, как бешеная.
Ее лицо стало пунцовым, а на глазах блеснули слезы. Она подошла вплотную и выставила указательный палец прямо мне в лицо. Ее всю трясло, от чего я не на шутку перепугался.
– Ты отребье! Не смей мне ничего говорить про моих детей! Я упеку тебя в тюрьму, прогнившая ты шавка!
– Успокойтесь! Я лишь спросил, – испуганно сказал я, выставив обе руки перед собой.
Мне показалось, что она меня вот-вот ударит.
– Скотина! Урод немощный! – прорычала старуха и попятилась назад к себе в квартиру.
Когда она с силой захлопнула дверь, я еще долго слышал не очень приятные слова в свой адрес. Пока я стоял в ступоре и размышлял над тем, что со мной происходит, раздался щелчок, и дверь напротив тридцатой квартиры отворилась. Оттуда высунулась черноволосая голова уже не молодой женщины. На вид ей было около пятидесяти пяти. Я часто видел эту соседку, но не знал, как ее зовут. Сколько себя помню, она всегда жила в этой квартире, как, собственно, и Марта.
Женщина с упреком посмотрела на меня.
– Гелиос, ты что вытворяешь? – тихо, но сторого спросила она. Женщина словно отчитывала меня за плохое поведение.
– Она ненормальная! Мне просто нужно было спросить про ее детей. Я же ничего криминального не сделал, – начал я оправдываться.
– Кошмар, – еле слышно произнесла она и покачала головой. – Ты разбередил глубокую рану. Может, ты и не знал, что они умерли лет двадцать назад. Но приходить ни с того ни с сего и лезть в чужую жизнь тебе права никто не давал!
– Умерли… – повторил я. Не обращая внимания на женщину, я отвернулся и побрел к своей двери. – Да что,