Сергей Васильевич?
– Неважно. Верните мои документы.
Ана открыла глаза и снова очутилась на своей кухне. Так и не поняла, как успела уснуть.
– Простите, после бессонной ночи отрубилась. Простите. Вам вчера сильно досталось в милиции?
– Нет. В принципе, ничего и быть не могло. Я немного знаю законы.
– Да какие законы? Вы же вчера звонили какому-то высокому чину, насколько я поняла.
– Да, для страховки.
– Вот и я о том.
– О чем?
– Что у нас удивительная страна, где милиция – большее зло, чем бандиты.
– Не думаю. Не думаю, что у вас есть точное представление: сколько там падали, сколько честных людей. Относительно честных. Давайте без лишних эмоций, Ана. С милицией вы общаетесь только на дорогах, из окошка Фольцвагена.
– Откуда вы знаете, что у меня Фольцваген?
– В комнате лежат ключи. Но это неважно. Есть обывательское мнение, что милиция – сплошная мразь, а менты-герои живут в телевизоре. Это только часть правды. Хотя другая часть есть в ваших словах – подонков там, пожалуй, больше, чем следовало.
– Их вообще не должно быть.
– Это идеальная картина, такого ни в одной стране нет.
– Но у нас масштабы другие. Кстати, страховка вам помогла?
– Наверное, да. Но не понадобилась. Когда я понял, что меня не будут бить бутылкой по голове, дал отбой.
– Какой бутылкой?
– На сто процентов не уверен, это опять же домыслы и сплетни. Но сплетни настораживающие. Говорят, что у наших копов есть своя техника – порой бьют так, что практически ничего невозможно доказать. Да и некому. Если человеку в течение нескольких часов стучать по голове двухлитровой пластиковой бутылкой, он сойдет с ума. Просто и надолго. Навсегда.
– Ужасно. – Ану передернуло. – Я только что про это говорила. А что стало с этими, которые его били? – Ана чуть повернула голову в сторону комнаты.
– Вы действительно хотите это знать?
– Честно говоря, мне хотелось бы их засудить.
– Это не понадобится.
– Они что, уже мертвы?
– Нет. Уже наказаны. И, пожалуй, теперь у них появился шанс, как бы сказать без красивых слов, стать людьми. Стать людьми. Без красивых не получилось.
– В каком смысле?
– В прямом. Одного будут преследовать сильные головные боли, алкоголь будет их провоцировать. У другого – прогрессировать слепота с еще худшими головными болями.
Ана вытащила еще одну сигарету из пачки Буддиста. Саму себя не узнавала – обычно трепетно вежливая с малознакомыми людьми, она вела себя так, будто знала Бута с детства.
Ана не успела закурить, как из комнаты раздался счастливый крик.
Музыкант сидел в кровати. И разглядывал иголки в своей ладони.
– Господи, что вы со мной сделали? У меня такое чувство, что я спал лет двести.
– Ну хоть выспались?
– Вполне. А который сейчас час?
– Одиннадцать. Вы спали полчаса.
Музыкант