как фигурки из сахара и соли в воде. Я чувствовал вкус этого раствора, но не мог превратить этот вкус в события, какими они были до Растворения. Сказал об этом Денди.
Тот согласился:
– Коглерон принес нам не слова, а их раствор. Тебе же рассказывал Толстяк про соки? Коглерон – переносчик соков. Деи отличаются от всех остальных тем, что умеют из соков вытаскивать все, что в них растворено. Когда научишься – станешь деем. Или планетой – они тоже умеют это делать.
Я вспомнил Толстяка. Его уроки теперь представлялись в совершенно новом свете. Почувствовать дерево означало не ощутить его руками, а «попробовать на вкус» его сок.
– Коглерон сразу рассказал нам все обо всем. Сразу и все. Из этого всего я могу извлечь подробности о каждом событии, но мне это не нужно. Тебя же не интересует, какие рецепторы возбуждаются в твоем языке, когда ты ешь конфету или кусок мяса, ты просто знаешь: это – конфета, а это – мясо.
В комнате установилась тишина. Я переваривал случившееся. Наконец Денди нарушил молчание:
– Теперь ты понимаешь, что машина мира слишком сложна для простого механизма Кости Ворона?
Я недоуменно посмотрел на него.
– Вот, почитай, – сказал он, протягивая мне отпечатанный на пишущей машинке текст.
Зерно возник снова из полумрака и откинул занавеску. В комнате стало светло. Я посмотрел на машинопись. Это был перевод рассказа Борхеса «Данте и леопард».
– Это семя, – добавил Денди, – такое же, как и карточки Черногорца.
Короткий рассказик Борхеса описывал леопарда, сидящего в клетке в конце ХIII века в центре города в Италии. Бог явился ему во сне и сказал: «В этой тюрьме ты живешь и умрешь для того, чтобы человек, о котором Я знаю, не забыл тебя, и поместил твой образ и символ в поэму, у которой есть свое место во Вселенной». Леопард проснулся, он был наполнен знанием, но ничего не мог вспомнить, потому что, пишет Борхес, машина мира слишком сложна для простого механизма зверя. Через много лет в Равенне умер Данте. Перед смертью к нему во сне явился Бог и объяснил ему его место в мире. Проснувшись, он понял, что узнал что-то очень важное, но не мог вспомнить, потому что машина мира слишком сложна для простого механизма человека.
Семя проросло сразу после прочтения. Рассказ и мое переживание срезонировали с колоссальной силой. Я читал тексты про безмолвное знание, а тут оно явилось ко мне. Но я не мог им воспользоваться – из этого знания не извлекались никакие конкретные детали. Я не мог выяснить, что сообщал Коглерон о каждом из нас.
– Как ты думаешь, на кого ты сейчас больше похож: на Данте или на леопарда? – издевательски спросил Денди.
На меня опять нахлынуло неопределенное знание того, что сообщил Коглерон. Я попытался вытащить хоть какое-то определенное сообщение. Что было важным для меня? Внезапно я понял, что больше всего хочу узнать, какое место в этом обществе занимает Лань. Увидимся ли мы с ней?