назад светлыми волосами и близко посаженными глазами на худощавом лице. Если взгляды других мужчин выражали целую гамму чувств, от восхищения до вожделения, от очарования до безразличия, то от этого человека веяло неприкрытым подозрением.
Она и не ожидала, что этот взгляд ее так встревожит.
Под бурные аплодисменты Эстель допела песню, чувствуя на себе пристальный взгляд военного. Не обращая на него внимания, она прошла к бару, покидая ярко освещенное место и ускользая от внимания одинокого мужчины. Сегодня лучше не задерживаться. Лучше уйти и вернуться в другой раз…
– Удивительно, почему такая прекрасная женщина одна.
«Черт! Надо было поторопиться».
– Добрый вечер, – Эстель застыла на несколько секунд в глупой улыбке, а потом соврала: – Прошу прощения, я не говорю по-немецки. Что вы сказали?
– Мне понравилась ваша песня, – перешел на французский военный.
– Благодарю.
Разглядев форму, она кокетливо наклонила голову. Судя по отсутствию галунов, наверное, сержант.
– Шарфюрер Шварц, – подтвердил он догадку, буравя ее холодным взглядом голубых глаз. – А вы?
– Эстель Алар, – ответила она, надеясь, что это всего лишь попытка одинокого вояки завязать разговор.
Она привыкла к знакам внимания офицеров люфтваффе, но манеры служащих в гестапо отличались обескураживающей напористостью и прямотой. От гестапо так просто не отвяжешься.
– Вы здесь живете? В отеле? – спросил он, наклоняясь к ней.
– Увы, нет, – выдавила она беззаботный смешок.
– Тогда что здесь делаете? – без тени улыбки продолжал допытываться он.
– Как что? Разве сюда приходят не ради развлечений? – хихикнула она. – И чтобы полюбоваться на статных мужчин в форме.
Лицо шарфюрера осталось по-прежнему суровым.
– И часто вы здесь бываете?
– Когда хочется покрасоваться в новом платье.
Она внутренне съежилась от столь очевидно несерьезного ответа, но все-таки добилась той реакции, на которую надеялась.
Он пренебрежительно хмыкнул, но продолжил наседать с вопросами.
– И при этом всякий раз поете?
Эстель смущенно моргнула и прижала руку к груди, с досадой ощущая бешено колотящееся под пальцами сердце. И потеребила изумрудное ожерелье на шее.
– Ну что вы, отнюдь. Только по просьбе публики.
Следя за ее рукой, Шварц даже не пытался скрыть усмешку.
– А точнее?
– К чему все эти вопросы? – с ноткой раздражения в голосе возмутилась она.
– Это моя обязанность.
– Шарфюрер Шварц, приставания к прекрасным дамам в ваши обязанности не входят, – раздался за спиной Эстель чей-то голос, избавляя ее от необходимости отвечать.
Там оказался офицер люфтваффе с парой бокалов шампанского, свирепо уставившийся мимо нее на гестаповца.
– Полковник Майер, – попятился тот.
– Как