картину и нырнул в небольшую комнатку.
– Гм.
– Что значит «гм»?
Лия последовала за ним и остановилась у входа.
Габриэль разглядывал стены опустевшей гардеробной.
– Нацисты считали художников вроде Мунка дегенератами, что не мешало им самим красть их работы, но большинство картин либо продавалось на международных аукционах, либо уничтожалось. За все годы работы мне довелось оценить и реставрировать лишь с полдесятка полотен, спрятанных от нацистов в подвалах, амбарах и на чердаках.
Он достал мобильник и фонариком осветил заднюю стенку.
Лия нахмурилась. На что это он намекает?
– У меня нет ни чердака, ни подвала, ни амбара.
– Нет. Зато есть подозрительно маленькая гардеробная.
– Что?
– На задней стене гардеробной нет штукатурки. Там окрашенное дерево.
– И что?
– Идите сюда, – не оборачиваясь, поманил он.
Подойдя ближе, она разглядела зазор между задней стеной и полом.
– Это перегородка, – сообщил он и, осветив фонариком стену, обнаружил стык двух панелей ровно посередине. – Когда ее установили, не знаю, но стена не капитальная.
– Вы серьезно предполагаете, что за ней тайник?
– Вполне возможно.
Он сообщил это так обыденно, словно они болтали о погоде.
– Для чего? – недоверчиво спросила она.
– Откуда мне знать? Хотите выяснить?
– Ну…
Он схватил ее за руку и сунул в ладонь телефон.
– Сейчас принесу инструменты.
И, не дожидаясь ответа, умчался прочь, а через полминуты вернулся с сумкой.
– Ну-ка посветите вот сюда, – попросил он, опускаясь на четвереньки и разглядывая щель между стеной и полом.
– И часто вы с таким сталкиваетесь? – неуверенно поинтересовалась Лия. – С тайниками и тому подобным?
– Сегодня впервые, – глухо ответил он, просовывая какую-то плоскую пластину в щель под левой панелью.
Она присела рядом с ним, руками чувствуя тепло его тела. Хорошо, что он здесь.
– А если…
Раздался тихий щелчок, и панели вдруг разошлись.
– Ага, она просто сдвигается в сторону.
Они оба поднялись на ноги, Габриэль просунул пальцы в щель и вопросительно взглянул на Лию, ожидая ее одобрения, прежде чем открыть панель.
Как и предполагал Габриэль, в гардеробной оказался тайник, и при виде его содержимого в луче фонарика Лия пошатнулась и вскинула руку, чувствуя, как сердце ухнуло в пятки. На полу и единственной полке стояли десятки картин всевозможных размеров без рамок, видимо для экономии места. Судя по выступающим краям самых крупных полотен, здесь находились работы экспрессионистов и импрессионистов.
Разительный контраст с теми, что висели на стенах квартиры.
Габриэль вынул вторую панель и поставил за спиной рядом с первой. При дополнительном освещении груда картин показалась ещё больше.
– О боже, grand mère, что ты наделала? – прошептала Лия.
– Не