ветер тихо шептал что-то на своём языке; Андрюс ощущал, как тёплое дуновение ласково шевелит его волосы.
Навстречу им выскочила Ядвига; на лице старшей сестры читался подлинный ужас – увидев Андрюса, она на мгновение остановилась и с облегчением всплеснула руками.
А он стоял и ждал, пока она всё поймёт. Остальные дети ждали вместе с ним, ждал и чёрный котёнок, и даже – Андрюс чувствовал это – волшебный изумруд. Ядвига бросила взгляд на белое до синевы лицо Катарины, её полуоткрытые, остановившиеся глаза… Ноги старшей сестры подкосились, она покачнулась и осела в мягкую, смоченную дождём дорожную грязь.
Андрюс стойко выдержал это, он выдержал бы и больше – только бы появился тут кто-нибудь, кто-то взрослее его и мудрее, кто смог бы объяснить ему всё, что происходит. Но надеяться не следовало: ведь, если быть честным перед самим собой, никого, кроме Ядвиги и котёнка Тули, у него не осталось. А ведь сестра, конечно, думает, что это всё он…
– Как? – хриплый дребезжащий голос Ядвиги вонзился в его размышления.
Андрюс молчал. Молчали и все остальные; лишь самые младшие девочки начали всхлипывать громче.
– Молнией… убило, – прервал гнетущую тишину хозяин пса. Он откашлялся и продолжал: – На берегу мы были все. Гроза началась, дуб старый, что у самой воды… Раскололся.
Андрюс молчал, лишь удивлялся отвлечённо: откуда это вдруг у ребят такая чуткость, благородство? Он ни о чём их не просил, не сказал с ними ни слова с тех пор, как это случилось. «Должно быть, мне никогда не понять окружающих людей. Я просто не умею этого», – подумалось ему. Он по-прежнему держал Катарину на руках, чувствовал, как её прохладный лоб прижимается к его щеке. Катарина… Смешливая, добрая девчонка с такими же, как у него, небесно-голубыми глазами.
– Я тебе рассказал всю правду, Ядвига: не знаю, как это получилось. Котёнок, дети, собака, молнии… Я ничего больше не понимаю.
– Но ты сказал, что управлял камнем? – голос сестры был напряженным, но не обвиняющим. Она хотела помочь.
– Да, управлял. Молнии… Хотя, нет, я… Я просто не знаю! Тот мальчик, он тебя не обманывал; зачем ему меня защищать – ведь это я убил его пса! Убил, когда приказал перстню защищать нас! Я не знаю, как именно я это сделал, но…
– А Катарина? – безжалостно спросила Ядвига. – Она заступалась за тебя, и потом её убило?
Ему хотелось бы сказать неправду, но с Ядвигой это было невозможно.
– Нет, – тихо ответил он. – Катарина не заступалась. Когда они хотели убить котёнка, когда смеялись надо мной и угрожали – она молчала, стояла, как чужая. Может… Может быть, просто в тёткины россказни поверила?
Ядвига не ответила; она сидела, закрыв лицо руками, и лишь раскачивалась из стороны в сторону. Лишь с ней одной Андрюс осмеливался говорить, как есть – для родителей, соседей, родственников история с молнией оказалась убедительной. Катарину отпели