всего за 1 рубль в сутки. Чтобы ночью не замерзнуть, хозяйка, тетя Паша, дала ватное одеяло.
В Крыму она с первых послевоенных лет. Завербовались в Курске. Там в одной комнатенке теснились, а тут целый дом, да клуня, да кухня летняя. И сад. И еще подъемные были: вроде как на необжитое место ехали… Раньше здесь татары крымские жили. Их еще в войну, задолго до приезда русских переселенцев далеко-далеко на выселки угнали.
Натянула купальник, полотенце в руки и через огород прямо к морю. Море спокойное, волны прибойные, тонкие, чуть хлюпают. Невозможно оторваться, красота!
Дойдя до причала, вытянутого к морю мостка, с которого ныряли и рыбу ловили, решила окунуться. Вода обняла упруго. Можно спокойно лечь – выдержит. После купания таким приятным показался жар пляжной гальки! Обсохла и снова в море…
К Верочке дошла, когда солнышко стало желтеть и зарозовели невидимые днем легкие до прозрачности облака. И Верочка, и Валентин Александрович, розовато-бронзовые, возлежали на одеяльцах у самого моря под самодельным тентом (распятая простыня), тень от которого аж в огороды шла.
Мне обрадовались, угостили чудными спелыми персиками. Таких отродясь не пробовала. Их привозит машина прямо на пляж. По 40 копеек за кило, а сегодня и за двадцать были. Готовит Верочка у хозяйки. Дом ее отсюда видать! Курочек покупает, баранинку. Всё очень свежее, с продуктами здесь хорошо. А можно и в столовую ходить. Она тут же, на пляже, вон там, где народ суетится. Завтраки, обеды, ужины… Говорят, не дорого…
Верочка сразу же стала расспрашивать, что нового в отделе, а Валентин Александрович – какие новости в «Руде право». Рассказываю. Судя по их газете, все там прекрасно. Критикуют коммунистов за ошибки прошлые. Разве ж это плохо? Исправятся от критики – всем лучше будет! Критика людей не отпугивает. Наоборот. Молодые у них идут в партию. Дубчека, генсека своего, искренне любят. И президента Свободу любят. И нас, русских, тоже любят. Верят нам. Верят, что построят социализм «с человеческим лицом». При таком социализме человек не только работать сможет, но и творить. Это ж как здорово! Люди высказываются совершенно свободно: цензуру сняли, даже запретили. Ну а наш лектор это называет контрреволюцией, происками американского империализма и НАТО.
Верочка, она ведь партийная, член парткома институтского, слушать такие «новости» не стала, поднялась искупнуться, а Валентин Александрович (он старше Верочки, войну прошел) печально головой качал и все повторял: «Жалко их, ой, как жалко! Ведь не позволят им. Заду-у-шат. Разве ж такое стерпят: цензуру отменили! Еще и наши того же захотят. Чего доброго запрещенное напечатают: „Доктора Живаго“, „Раковый корпус“, „Библию“. Прочитает наш советский человек и гнить начнет, как Запад гниет…»
И все время, пока Верочка плавала, Валентин Александрович во весь голос душеньку свою облегчал. Здесь, у моря, никто не подслушивает.
Вечером ели курицу с лапшой и пили