как он унижал ее в последние годы… Знаешь, я ведь нарочно так веду себя, досаждая отцу. Для меня это в радость. Я не хочу быть таким, как он, соблюдать законы, которые он придумал, и играть по правилам, по которым он заставил играть всех других.
– Законы придумал вовсе не отец, они более древние, чем он сам, – заметила Шинед.
– Под его дудку пляшут все, даже ты, моя сестра, – продолжал Алексис, совсем не слушая девушку, не придав значения ее словам. – Когда я стану…
Он внезапно умолк. Шинед догадывалась, о чем он хотел сказать – о том, что когда-нибудь станет Принцем Темного Собора. В обход двух старших братьев, Сэта и Нила. Это была несбыточная мечта.
– Может, выпьешь? – предложил вдруг Алексис, меняя тему разговора.
Шинед согласно кивнула. Отвлечься от тяжелого разговора было необходимо. Как по мановению волшебной палочки, на столе появились очередные бокалы с напитками, и теперь бокалов стояло на один больше. Алексис передал наполненный на две трети хрустальный бокал сестре и точно такой же взял себе. В посуде покачивалась темно-алая жидкость. Характерный запах ударил Шинед в ноздри, и у нее даже немного закружилась голова. Лишь тут, в клубе, вампиры могли открыто пить человеческую кровь, не скрываясь от посторонних глаз в страхе быть застигнутыми врасплох. К тому же кровь вполне могла сойти за невинный напиток людей – красное вино.
Поднеся бокал к губам, Шинед на время замерла, не торопясь вдыхая аромат, а потом начала пить. Мир вокруг нее стал меняться, когда она почувствовала, что голод и жажда постепенно оставляют ее. Окружающие лица стали казаться чуть ли не родными.
Затем были новые порции крови, еще и еще. За столом взлетали бокалы и шумно произносились тосты. Раздавался оглушительный смех, задорный и заразительный. Кто и, главное, о чем говорил, Шинед не запоминала. Она пребывала в странном ощущении эйфории, и это чувство не отпускало ее ни на миг. Она сбилась со счета в количестве выпитых бокалов. Мозг ее был затуманен, будто кто-то распылил в воздухе дурман – газ, из-за которого Шинед потеряла способность мыслить здраво. Это беззаботное ощущение сиюминутности и беспричинного веселья продолжалось, казалось, целую вечность. Но всему приходит конец, и мозг Шинед со временем прочистился, став ясным, как прежде.
Оглянувшись по сторонам, девушка осознала, что посетителей клуба резко поубавилось. Заведение что, скоро закрывается? Может, уже наступил солнечный день?
Мозг у нее стал девственно чистым, но вот голова беспощадно раскалывалась на части, доставляя ужасные мучения. Внезапно ей подумалось, что в кровь, должно быть, добавили какой-нибудь наркотик, поэтому-то Шинед и чувствовала себя сейчас такой несчастной, такой разобранной по частям, будто детали конструктора, такой больной… В ночных клубах такое практиковалось часто. Лицо Шинед приобрело молочный оттенок. Неужели это все проделки ее непутевого брата-гуляки? Алексис позволил подмешать в ее бокал какую-то гадость!