родственников наедине.
Бросившись к брату на шею, Шинед обнимала и целовала его так, будто они не виделись целую вечность. Он больше позволял это все делать, чем сам проявлял искренние чувства. Шинед почуяла неладное. Что-то изменилось в облике любимого брата, но вот что! Его взгляд потух, лицо приобрело бледный или, скорее, серый безжизненный оттенок, смешанный с горем утраты свободы и всего того, что являлось частью его разгульной, веселой жизни. Будто из Алексиса вытянули душу, хотя души у него не было и в помине, и разорвали в клочья.
Комната, ставшая брату тюрьмой, была обставлена очень просто: деревянный стол, на котором стояла нехитрая посуда – тарелка и жестяной бокал, кресло с мягкой спинкой в углу (в него как раз села гостья), длинная узкая кровать, накрытая черным бархатным покрывалом, как обивка гроба. На полу лежал местами потертый и выжженный ковер. И не наблюдалось ни одного источника света. Узник что, постоянно находился в полной темноте? Условия содержания заключенного решительно не казались идеальными.
Да, это не самое лучшее жилище для сына верховного властелина! В этой скучной и мрачной обстановке брат Шинед должен провести, думается, немалый срок. Зная строгий характер отца, его непримиримость и принципиальность в подобных делах, он не мог и надеяться, что отец сумеет его в скором времени простить. Принц Темного Собора был отходчив, но не в тех случаях, когда дело касалось чести семьи.
– Как ты себя чувствуешь, Алексис? – участливо спросила Шинед, сидя на краешке кресла и держа руку брата в своей руке.
Тот сидел на заправленной кровати с отрешенным видом, будто в комнате, кроме него, никто не присутствовал. Его застывшие, точно стекло, глаза выглядели страшными. Взгляд направлен в одну точку. Он словно и не видел, и не слышал Шинед. У нее возникли реальные причины сомневаться, в своем ли брат уме. Вдруг он действительно помешался в четырех стенах мрачного подземелья, оставшись совсем один?
– Ты меня слышишь, Алексис? – позвала девушка, и свой собственный голос ей показался чужим. Для верности она даже слегка потрясла брата за рукав, возвращая того к реальности.
Внезапно взгляд младшего брата потеплел, в глазах начало угадываться понимание.
– Я слышу тебя, Шин, – ответил он, выдержав паузу, – просто я задумался…
– Не слишком-то загружайся, братишка, а то я решила, что ты обезумел от горя.
– С чего бы это, а? – с вызовом бросил Алексис, вырывая свою ладонь из руки сестры. На его лицо набежала тучка. – У меня ведь все отлично, не так ли, милая сестренка? Подумаешь, отец приказал меня держать здесь до самого пришествия. Какая ерунда!
Шинед также слегка отстранилась от него, откинувшись на спинку кресла.
– Ну, вот, сейчас выяснится, что в твоих несчастиях виноват кто угодно, только не ты, – съязвила она.
Алексис резко вскочил на ноги.
– Я что,