защитников корчмарка, берясь за огромный тесак для разделки туши. – То, все опарыши были, а вот сейчас мухи полетят!
***
Меж тем у основной стены, вор все еще пытался угрозами и уговорами принудить к сдаче некогда дрожавших перед ним простолюдинов. На все угрозы, ему отвечал не просыхающий, вечно хмельной, но никогда не пьянеющий вусмерть Эпир, острой шуткой приводящий все угрозы резанного к смехотворности, отчего прежний ужас перед воровским царьком, у людей все больше улетучивался.
Поняв, что бессмысленно пытаться запугать вооруженную толпу, к тому же настроенную решительно, резаный снова начал уговаривать, пугая теперь не столько своей силой, – которая уже сама начала редеть, боясь мести вооруженных босяков за прежние обиды, – но силой пустынников, которых, сам лугаль воров боялся ужасно.
– Эпир, что у тебя общего с этими рабами?! Ты же ходил в приятелях моего отца, когда он был жив, да не оскудеет в Кур его чаша! Я надеюсь, ты не забыл моего отца?!
– Да как, забудешь такого! Тот еще был пропойца!
– Если бы он был жив, он бы не одобрил такого предательства воровского дела, ради каких-то трудяг! – Сказал резаный лугаль воров, сделав вид, что не расслышал обидных слов.
– Еще бы он одобрил! Он-то, ведь никогда в своей жизни не трудился, побирушничеством всю жизнь промышлял. Помнится, раз с ним подвязались свиней пасти, за корчагу хорошей бражки, разумеется. Ему их в поле выводить, а ни его, ни свиней. Я-то, своих вычистил и вывел, а его не видно. Бросились искать, туда-сюда, нигде нет. Что случилось: где свиньи, где свинопас?! Наконец, нашли в соседней деревне. Свиней-то, какой-то бродяга успел им всучить как своих, да в придачу с пьяным свинопасом, под видом хорошей свиноматки. Не знаю, уж, чем они смотрели, когда человека как свинью брали! Наверно тоже, зенки залиты были. Оказалось он, когда свиней пас, напился и завалился в свинарнике сном младенца. А ворам-то только того и надо, прихватили все добро, да в придачу и пастуха забрали, чтоб добро зря не пропадало. И жители той деревни, не знали, что с ним делать: зерно-то за свиноматку уплачено. И случилась такая штука, скажу я вам, что они не знали как быть, то ли заставить его свинарники чистить, то ли самого как свиноматку под хряка подкладывать!
– Врешь собака, не было такого!!! – Вышел из себя резанный, не привыкший сносить оскорбления. – Никогда он не побирался; он сам кого хочешь, мог по миру пустить!
– Знаем-знаем, слышали, как он пустил по миру несчастных любителей свинины! Эпир же нам, только что об этом рассказал! – Подлил масло в огонь смешливый дружинник.
– Ах ты…!!! Смерть твоя, будет долгой!!.... – Рассвирепел лугаль воров.
– Ух, напугал. – Пробурчал, ухмыляясь смешливый. – Эпир, гляди как резаный надрывается, успокой его душу, а то сейчас наш благодетель, чего доброго лопнет от обиды! Скажи, на нем хоть набедренник был?!!
– А где ты видел, свинью в набедреннике?!!
Эти слова вызвали еще больший хохот, в стане защитников, да и в стороне осаждающих, многие улыбнулись украдкой.
– Эпир,