бандана, туго стягивающая череп, платье чуть ниже колена и чёрные линзы. Он резко обернулся, видение растворилось.
– Это была не ты?
– Чего? – женщина непонимающе уставилась на него.
– Это была не ты, – он схватился за голову, точно пытался выдавить из неё воспоминания.
– Да что ты мямлишь-то! Говори уже, что стряслось?
Он едва мог отдышаться, но первый шок начал постепенно затухать, глаза прояснились. И знахарка почти удивилась осознанному взгляду, направленному на неё.
– Она была здесь.
– Водяной тебя утащи! Кто?
– Старуха.
Несколько секунд понадобилось, чтобы сообразить.
– Не может быть такого, – отрезала раздражённо, но тут же добавила:
– Подождите, – она глянула на свою раненую руку, следа от ожога уже не было. – Тьфу! Зараза такая! И сюда пролезала!
– Это всё, конечно, очень интересно, хоть и неясно, – вкрадчиво вступил Ромка. – Но кто-нибудь из вас знает, куда могла побежать Варька?
Мамино заклинание
Она чувствовала, что задыхается, сердце рвалось на части. Душевная боль ощущалась физически.
«Обман!» – звучало в голове.
«Предательство!» – рычало что-то извне.
«Подкидыш!» – кричали ломкие мальчишеские голоса.
– Ммм! – неслось откуда-то издалека.
– Я сказала, – звук срывался и терялся на ветру, – не ходи за мной! Убирайся!
Резкое знахаркино слово из Вариных уст звучало жестоко. Стёпка его не заслуживал. И сердцу не хотелось его произносить. Но теперь ею двигало что-то ещё. И это был совсем не разум.
Тень скользила между деревьями параллельно девочке. Выискивала её. Вынюхивала. Следила, готовая наброситься в любую минуту. Сейчас она могла поглотить Варю целиком. Она ощущалась в воздухе тяжёлым смрадом болезни. Свисала с каждой ветки серыми линиями, стелилась по тропинке туманом. Она лилась из сердца непроглядной чернотой, прямо из того места, где ещё пару минут назад были её родные люди.
«Моя мама – не моя мама».
И Макар ей не отец.
«Я – чужая».
Одна во всём мире. Ненужная. Помеха. Ошибка.
– Ммм! – противился Стёпка.
«И брат – не мой брат».
Что-то больно ударило по коленям, сбивая с ног. Тьма накрыла её с головой. Всё исчезло, прямо как в тех снах, что по пятам следовали за ней.
Варя вскочила на ноги. Место показалось знакомым, но всё в нём было каким-то неправильным, изуродованным, чужим.
«Прямо как я», – это не то, что она хотела думать, будто даже теперь кто-то силой врезал в неё слова.
Я-го-да.
– Нет! Только не сейчас!
Варя закрыла уши, зажмурила глаза.
«Проснись! Проснись! Да, проснись же ты!».
Она не видела, но чувствовала. Огонь уже подступал. Жар касался её рук, лицо нестерпимо пекло.
– Больно! Больно! Больно! – взмолилась девочка, когда чьи-то костлявые пальцы вцепились в плечо, так и не успевшее зажить до конца. Казалось, рана открылась вновь.
– Тьфу, неженка какая! – было в этом старческом