возможно, молилась или читала заговоры. Спустя час Мира осталась совсем одна в полной темноте. Хороший сон помог прийти в себя. Олег так и не вернулся.
Мирослава нащупала Бруни, он послушно лежал в ее ногах, согревая их в мартовский холод. Она с трудом слезла с лавки, взяла тулуп, что получила в обмен от девушки, и выскользнула из избы, держа Бруни за ошейник. Во дворе стояла гробовая тишина. В окнах некоторых жилищ был свет: видимо, жгли лучины. Во дворе никого. Хороший шанс, чтобы сбежать. Пришлось дать глазам привыкнуть к кромешной тьме, чтобы хоть что-то разглядеть. Как портится человеческое зрение, привыкшее к электричеству! Она схватила один из факелов, воткнутых в хрустящий снег у деревянного идола.
– Ну и техника безопасности…
Мирослава уже подходила к воротам, ведущим из деревушки, как вдруг Бруни чего-то испугался и громко завыл. В соседней избе послышались шаги.
– Бруни! – заругалась Мирослава, пытаясь открыть засов дрожащими руками.
Щелчок. Свобода.
– Бежим, малыш!
До реки оставалось метров сто.
– Как и любые другие племена, славяне всегда строили общины рядом с источником воды. Вероятно, это была одна из тех необычных современных общин, что сохранила обычаи и язычество… Странно, что мы с Сашей упустили этот момент. Не славяне, а сектанты, ей-богу! – объясняла она Бруни на ходу, будто пес мог понять хоть словечко.
Мирослава стояла на берегу Волхова. Она с опаской смотрела на реку, освещая ее факелом. Лед еще даже не начал таять, а берега можно было отличить только по пологим склонам – так сильно они были припорошены снегом.
– Как можно было провалиться под лед?.. Ладно, тут метров двести перебежать… Ты справишься.
И она справилась. Лед был твердый, плотный и абсолютно безопасный. Бруни верно бежал за хозяйкой, но посреди реки вдруг остановился, завыл и заскреб лапами по льду. Мирослава пригляделась, опустила факел и увидела ту самую прорубь, из которой ее достали. В глазах снова потемнело.
– Ко мне!
Пес продолжил скулить и скрести лед когтями так, будто там кто-то прятался.
– Бруни! Ко мне!
Мирослава перешла на тот берег и обернулась. Бруни до сих пор стоял у проруби и пристально, почти по-человечески, смотрел на хозяйку. Наконец, он сдался, медленно и, опустив голову, нехотя пошел вперед.
Тогда ей вдруг подумалось: как она могла упасть под лед, если сейчас он даже и не думал трещать под ее ногами? Она ясно помнила, как бежала за Бруни по этой самой реке, на этот самом месте, а поймав его, села рядом, чтобы пристегнуть поводок к ошейнику. Тогда-то лед вдруг и затрещал, завыл, и вода проглотила ее, как маленькую рыбешку, даже не дав возможности опомниться. Разве толстый лед ломается от веса тела так быстро? Разве не должны трещины поползти паутиной, как это бывает в фильмах, а главная героиня бежать и бежать, чтобы спасти свою жизнь?
Они шли около двадцати минут, когда Мирослава, теряясь в догадках, снова остановилась.
– Где-то здесь должна быть могила князя