Васенька? – радостно уточнила она.
На что Васенька замерла посреди свалки из игрушек и вытаращила на тётю Вику глаза.
Предположение, что она собирается в эти самые куклы играть, дитю не понравилось. Дитё нахмурило брови, надуло губы и весьма решительно заявило:
– Нет! – и ещё ножкой сердито притопнуло.
Она всегда так делает, когда рассердится. Выглядит это очень забавно, но в такие моменты даже самые отчаянные чудаки и чудики понимают – спорить бесполезно. И тётя Вика поняла.
Тётя Вика вдохнула-выдохнула, растерянно посмотрела на ребёнка, потом на меня.
Во взгляде отчётливо читалось, что я должна повлиять на ребёнка. На что я пожала плечами.
Мне абсолютно всё равно, какими игрушками ребёнка играет. Дитё умное – само разберётся, во что и чем играть. Так я думаю, и никакие тёти Вики не смогут меня переубедить. Я тоже бываю весьма упорной в своих заблуждениях.
Тётя Вика ещё немного подышала, потопталась, но молчала, глядя как разгневанное дитя забрасывает кукол обратно в ящики для игрушек.
– Доча, а зачем ты их складывала, если не хотела играть? – спросила я.
Дитё покидало ещё немного игрушки, а потом шлепнулось на попу посреди бардака с выражением вселенской обиды на лице.
– Я хотела их бабушке Вике отдать, а то ей дома играть нечем, – сказала она и заревела.
Пришлось утешать дитё и обещать, что никто и никогда не будет заставлять её играть куклами.
Но мне повезло, тётя Вика, узнав, что всё это было затеяно ради неё, вдруг растрогалась, и согласилась принять в дар несколько кукол.
На дом снизошёл мир, я ушла готовить ужин, а дитё и тётя Вика занялись игрушками.
Порядок был восстановлен, куклы подарены, тётя Вика довольна, дитё счастливо.
Сегодня с утра, усадив тётю Вику на поезд, Сашулька отзвонился мне, чтобы сообщить, что всё в порядке, и спросил, что мы сделали с его матерью.
– А что? – очень глубокомысленно, спросонок, спросила я. Припоминая, что тётя Вика уходила от нас с абсолютно счастливым, просветлённым лицом и даже немного прослезилась, прощаясь с дитём.
– А ничего! – сказал Сашулька, добавив парочку излюбленных грузчиками и реаниматологами экспрессивных выражений. – Странная она какая-то! Как забрал от вас, так она почти всё время молчала. Заставила меня упаковать швейную машинку и тащить на поезд (тётя Вика не так давно в очередной раз вышла замуж и переехала, большую часть своих вещей оставив на Сашульку), сказала, что будет шить платья. Какие, б***ь, платья?!
– Так это для кукол, наверное, – предположила я. – Но вообще, не знаю. На эту тему тебе лучше с Васькой побеседовать.
Услышав про дитё, Сашулька как-то подрастерял запал. Дитё при случае очень строго его воспитывает, не разрешает материться, говорит, что у него толстенький животик и нужно худеть, а ещё запрещает пиву пить, потому что от пивы у дяди Сашульки мозги портятся.
Сашулька малышаню нашу немного опасается. Потому что ребёнок ничего кроме правды не говорит, а Сашульке от ребёнкиной правды частенько бывает