ужинать.
– Накажи его! – повторил старший сын.
– Сядь, – огрызнулся Хас-Магомед. – Слушай, что тебе отец говорит!
– Молчи, малявка! – крикнул Зелимхан.
– Не повышать голос в доме, – стукнул кулаком по столу отец. Однако он понимал, что сыновья вошли в тот возраст, когда обуздать их нрав тяжелее всего.
– Сам без мозгов, ещё и меня судишь! – рыкнул Хас-Магомед.
– Я старше, а тебе надо знать своё место и слушать, что старшие говорят! – ещё больше разгорячился Зелимхан.
– Если бы уважал тебя, то слушал!
– У тебя нет выбора, ты должен и будешь меня слушать!
– Не буду! – топнул ногой младший. – Ты мне – не пример, сам без мозгов, ещё и меня учишь!
– Что ты сказал?! – вскинулся старший брат.
– Ну, подойди сюда, а то тебя из-за стола плохо слышно! – ухмыльнулся младший.
– Сейчас подойду! – засучил рукава Зелимхан, поднимаясь из-за стола.
– Мальчики, не надо!.. – хотела было вмешаться Зезаг, но Асхаб остановил мать семейства, решив, что сыновьям давно пора выяснить всё между собой.
– Выйдите на улицу, – сказал им отец.
Но уже было поздно. Вспыхнула суматоха: у всех сердце упало, особенно у матери. Бросились друг на друга, точно дикие, размахивая кулаками куда попало, поднялась ругань и настоящая драка. На обоих братьях не было человеческого образа, бились беспощадно, опрокидывая один другого, катая по полу, осыпая ударами.
– Разними, разними их! – умоляла Зезаг.
– Сами одумаются, – тихо произнёс Асхаб, мрачно сведя брови. Он уже решал, кого из них накажет первым.
– Убьют же друг друга! – почти плакала мать.
– Не убьют, – отстранил её отец. – Не позволю.
Вскоре на обоих братьях уже не было ни одного живого места – всё синяки и ссадины. В какой-то момент Зелимхан зашатался, и Хас-Магомед, воспользовавшись этим, кинулся на него, сбил с ног, повалил и стал бить с ещё большей жестокостью, уже в нос и в зубы. Зелимхан стал беспомощен, лежал с окровавленным лицом.
– Хватит! – воскликнул отец, мигом оказавшийся в гуще схватки, и одним мощным рывком отодрал Хас-Магомеда от Зелимхана. Несмотря на всю силу, какой обладал плечистый и грузный Асхаб, это оказалось на удивление непросто – младший вцепился в старшего бешеной хваткой.
Асхаб швырнул младшего сына в сторону, он отшатнулся, а старший тем временем утирал окровавленное лицо, по-прежнему лёжа на полу.
– Ты слишком далеко зашёл, Хас-Магомед, – угрожающе холодно произнёс Асхаб, не любивший повышать голос. – Нам предстоит долгий разговор с тобой, но сначала извинись перед братом, матерью и сёстрами.
– Перед ним не стану! – скрипя зубами от злости, ответил Хас-Магомед.
– Тогда пошёл вон! – указал ему на дверь отец.
– Пойду! – вырвалось из груди Хас-Магомеда внезапно и неожиданно для него же самого.
– Тогда уходи. Но если вернёшься – пожалеешь, – тихо и оттого вдвойне неумолимее и страшнее прозвучал голос Асхаба.
Через