обычно уйти с головой в песок и ни о чём не думать, ничего не видеть, ничего не слышать. Потом, кое-как собравшись, всё же встряхнулся, не сидеть же на этой обочине весь оставшийся день и потихонечку поехал, предварительно пересчитав деньги. Их оказалось тысяча триста рублей, а не как не две. «Ну, лично для себя он заработал только триста, а тысячу отдаст матери», – так он решил. Да он отдал бы всё, лишь бы ничего до получения этих денег не было. Не нужно было никаких денег…Велики ли эти деньги и ценой чего они достались?
Медленно, просто с немыслимо медленной для него скоростью, не обращая внимания на сигналившие и обгонявшие его по дороге машины, Сашка подрулил к своей улочке с громким названием, свернув с проспекта, и также медленно поехал по ней, не встретив ни одного человека или автомобиля на своей песчаной, плохо укатанной дороге. Ворота оказались закрытыми, и Сашка, которому всё же пришлось выйти из машины, неуверенно стукнул по ним. Открыла Александра, держа за руку пританцовывающего от нетерпенья Костика со спустившимися на попе трусишками. «Хорошо, хоть не мать», – подумал Сашка. Он с кислой миной въехал во двор, остановившись под выступавшей крышей сарая, где в это время была тень, и невольно вновь склонил голову к рулю, как и там, на трассе, но надо всё-таки было выходить. Тем временем Александра закрыла ворота и подошла к машине.
– Случилось что? – коротко спросила она.
– Да, нет, голову что–то припекло, да и в машине душно, – промямлил Сашка и скривился, – голова просто разболелась. Как ей тут не разболеться.
«Хоть бы все были живы», – думал он, до боли стискивая зубы, покрываясь испариной, всё-таки как-то неестественно оттопыривались у Александра комбинезон с наброшенной на него курткой.
– Ну – ну, – только произнесла в ответ Александра, как никто другой знавшая, что даже в самое пекло голова у Сашки не болела, потому что жара была ему нипочём, тем более августовская, когда солнце всё равно уже не то, что в июле. Это она из холодных краёв, а ему-то что, как говорится, «не болит голова у дятла!» Может, конечно, и заболеть, ну никак уж не от солнца.
– Мать дома? – поинтересовался Сашка.
– Да не, с утра ушла, вроде бы к тётке, ну в смысле, к сестре поехала, – крикнула Александра, которую Костик тянул к забору, огораживающему огород, потому что там были золотые шары, у которых он любил обрывать цветки и ощипывать мелкие жёлтые лепестки, тем самым ликвидируя сам шар. Увещевания Александры о том, что папе, ну, то есть Сашке, нужно кушать, его вовсе не интересовали, так как сам-то он давно пообедал и даже немного подремал. В общем, был готов к новым подвигам. Подвиги его были пока небольшие, а всё–таки для него – достижения. Глядя на него, Сашка подумал, чтобы не было у него никогда таких «подвигов», как у папаши, что он сам всё за него «отработает», «отбудет», «отстрадает», только бы его никогда эта грязь не коснулась. Пусть всё достаётся ему так, как положено, и характер пусть будет, как у матери.
Всё-таки нужно было выходить