Звериный обмен веществ, завязанный на болезненной зависимости… ни единого шанса слезть… Скелет пригибается к земле, глаза боятся света, красные горящие глаза… зрачки пусты, как лунные кратеры…
Сама мысль о причастности Лизы к… причиняет боль. Нужно… нужно спуститься под судоверфь, чтобы узнать правду, но перед этим…
Перед этим – хранилище.
Глава 8. Вещи из комнаты убитой
Денисов не хочет стоять в пробке и пользуется полицейским доступом. Автопилот, предупредительно пискнув, направляет электромобиль по линии общественного транспорта, по чистой глади мокрого, блестящего асфальта.
Взгляд Фролова упирается в неживую сталь, холодный гранит, виртуальную картину ускользнувшего в небытие Советского Союза. Красный флаг, цвет артериальной крови, бьющей из разорванной шеи капиталиста, заклятого врага. Попытка огрызнуться, там в Америке, не так давно, закончилась ссылкой всех активных коммунистов в Сибирь, в один из самых ужасных лагерей… Удивительно, что для чипованых… для некоторых чипованых… нужно место, которое будет их сдерживать.
Дальше Фролов видит, как мультяшный Сталин обжимается с чернокожим Райаном, мифическим главой современной коммунистической церкви. Закругленная трубка выпускает дым, который превращается в нимб над головой продолжателя всемирного социализма.
Картинка подрагивает в настоянном воздухе: ее код борется с противодействием официального потокового пространства. Пройдет несколько минут, и два одиноких духа пропадут, сольются с дождем, густота его покажется невыносимой, и…
Коммунистическая церковь ушла в глухое подполье. Силенок маловато, чтобы бороться с американским влиянием. Интересно, где в Петербурге райанисты проводят свои таинственные песенные обряды? Есть ли у них реальная церковь? Или все происходит только в потоке?
– Смотрел недавно про историю Союза, – говорит Денисов.
– Зачем?
– А что, нельзя, мне немного позаниматься самообразованием?
Фролов пожимает плечами.
– Просто на тебя не похоже. Ну и что там, с Союзом?
Денисов снова закуривает (Фролов снова морщится, спрессованный воздух вдавливается в зараженные легкие, снова и снова, бесконечный цикл вдоха/выдоха, риторика дыма вплетается в ДНК пальто, добирается до открытой кожи).
– Интересно было посмотреть, как мы до такого докатились, – говорит Денисов. – Хотел… хотел понять. Но, знаешь, что понял? Никак мы до этого не докатились. Это было всегда. Коррупция. Нищета. Американцам нужно только подталкивать дело в нужном направлении, и все. Что распад СССР, что Гражданская война. Все одно и то же.
– Ну, знаешь, и мы сами тоже виноваты.
– Пфф… Думаешь, надо было всем становиться этими райанистами? «Мы боремся против США, против сраного капитализма», так, что ли?
– Причем тут это? – говорит Фролов. – Дело даже не в чьем-то влиянии, нет… Никто и не отрицает, что иностранные агенты влияют… определенным