его карту с целым букетом болезней и задумалась… Почти тридцатилетняя разница в возрасте её не смущала, скорее наоборот, нравилась.
Сева
Сева Румянцев несколько лет работал за границей. Вернувшись в Минск, позвонил Вите. Но ему ответили, что здесь такой не проживает, что квартиру эту они получили в результате сложного двойного обмена и помочь не могут. Сева стал обзванивать бывших динамовцев. Кто-то туманно намекнул на очень некрасивую историю, произошедшую с Витиной женой. Ходили слухи, что она бросила Витю, а её новый муж, начальник высокого ранга, как-то очень быстро отошёл в мир иной, так что Нонну даже подозревали в его отравлении. Но потом всё утряслось, вдове отошло всё немалое движимое и недвижимое имущество умершего.
Однажды, лет этак через восемь, в шестом трамвае Сева увидел Нонну Замуренкову. Она некрасиво расплылась и теперь уже полностью стала похожа на толстую важную хавронью в норковой шубе. На голове её красовалась несуразная шляпа с пером, которую ей нельзя было надевать ни при каких условиях, настолько она не вязалась с её веснушчатым лицом. Но Нонна, видимо, была весьма довольна собой и своим видом.
Румянцев вскочил с места и через толпу пассажиров пробрался к ней.
– Нонна, здравствуй! Я Сева, друг Вити по команде, вместе в футбол играли. Помнишь, я свидетелем у вас на свадьбе был? Пытался вас отыскать, но в вашей квартире живут чужие люди. Как Витя?
– Здравствуй, – с достоинством процедила она, оценивающе оглядывая Севу с головы до ног. – Только с Витей мы развелись много лет назад. Я замуж вышла, квартиру разменяла и ничего общего с ним больше не имею.
– Ребята говорили, дочка у вас есть. Сколько ей уже?
– Сашеньке шестнадцать. Но она тоже со мной не живёт.
– Почему?
– Да ну её! Как с цепи сорвалась, требует всё самое лучшее и дорогое. Вот и квартиру отдельную потребовала.
– А вы адрес Витин подскажите. Очень хочется его увидеть.
– Да бога ради, пожалуйста, записывай. А дублёнка у тебя австрийская?
Румянцев пришёл к старому двухэтажному дому в крайне непрестижном районе. Вокруг теснились такие же скрипучие бараки, покрытые жёлтой штукатуркой. Там, где она обвалилась, обнажилась крестообразно уложенная дранка.
На скамейке у подъезда сидела пара старичков, видимо муж и жена. Сева осведомился о друге.
– Так он с нами проживает. Мы проводим.
Через минуту вошли в скромную, небогато обставленную двухкомнатную квартирку.
– А что, здесь есть ещё комната?
– Есть, за кухней. Жалеем мы слепенького, вот он и живёт здесь с тех пор, как злыдня-то его сюда привезла. Несчастный он, но добрый. Когда пенсию получит, так сюда отребье со всего района сбегается.
– Увидеть его можно?
– А почему нельзя? Мы каждый день смотрим. Это наш, прости господи, театр. Может, даже расскажет что-нибудь, если трезвым будет.
Действительно, за большой кухней рядом с чёрным ходом