через шаткую спинку. – После этого я стану лучше соображать, да?
Продолжаю сверлить ему затылок.
– Ага, – бормочет он, не отрываясь от своих дел. – Твоё серое вещество заработает по полной!
Опускаю взгляд ниже – на стол, но продолжаю расспрашивать его:
– И что это за вещество такое?
За его маленькой, обесформленной фигурой вижу, как он меняет насадку на небольшом ручном станке, который похож на дрель-шуруповёрт.
– Ооо, это сущая ерунда, дружок, – проглатывая слова, объясняет он. – Там где-то полторы тысячи низкомолекулярных биологически активных нейропептидов, – дед снимает мини циркулярку, измазанную в крови, и отбрасывает её в сторону. Она грохает об стол. Меня от этого вида начинает мутить. – Очищенные белки мозгового вещества, – продолжает, тараторя, – пара сотен ингибиторов, улучшающих усвоение, и ещё десяток препаратов, которые увеличивают нейропластичность, активируют нейрогенез, останавливают апоптоз, а также меняют кое-какие генетические последовательности, – говорит Профессор и аккуратно вставляет в станок очень тонкое сверло, – но о них я не могу говорить…
Он, наконец, поворачивается ко мне, проверяя, работает ли сверло:
Вум-вум
Со словами:
– Это коммерческая тайна.
Тут у меня в глазах резко потемнело, и все вопросы поотпадали разом.
Держись, примат Дрейк, лучше подумай, что ты можешь дать человечеству.
А после этого дед прям добивает: он на моих глазах выковыривает пальцем свой правый глаз и убирает его в нагрудный карман, затем присоединяет провода от станка к разъёму на глазном дне.
От волнения, вида дрели в его руках и гребанного глаза меня чуть не выворачивает наизнанку…
Но я сглатываю и кое-как сдерживаю себя.
А Профессор, теперь ещё и с проводом из-под закрытого века, говорит мне:
– Ну всё. Давай, поворачивайся, парень, – и вдавливает пальцем сверло, загоняя его под защитный кожух.
Вот только мне уже как-то не охота.
– Так а ты мне обезболивающее хоть какое-нибудь вколешь? – не свожу с этого маньяка взгляд.
– Да брось. Здесь сверло чуть толще иголки. Ты ничего не почувствуешь. Расслабься!
С неохотой и диким недоверием я всё же поворачиваюсь к нему затылком:
– Ладно, посрать. Давай, – бормочу, впиваясь руками в отваливающиеся подлокотники.
Он обработал участок на моей башке и приставил станок в районе темечка.
Если быть точнее – немного левее и чуть ниже его.
– Только вертеться не вздумай, – советует Профессор.
Он примеривается секунду, а я от напряжения зажмуриваю глаза.
Чувствую, как пластмассовое дуло упирается мне в верхнюю часть затылка и давление всё нарастает, а потом:
Цок – старик нажимает на курок, и сверло выскакивает из защитного кожуха.
– Ай.
Оно пробивает мне кожу до кости.
– Всё, не пищи. Больше больно не будет.
После чего