как-то натянуто. Рена уперлась руками об стол и серьезным голосом произнесла:
– Давай-ка переходить к делу. Что ты можешь сказать о дане Адване? Он с вашей кафедры.
– Ну, я знаю его, – задумчиво протянула девушка и отложила посуду. – Давай не будем говорить о нем?
Рена нахмурилась. Она всегда платила хорошо, но если Мика отказывалась от денег, дело было совсем нечистым.
– Почему? Расскажи все, что знаешь. Я заплачу тысячу линиров.
Рена отчетливо видела отразившуюся на лице нортийки борьбу жадности и страха.
– Не стоит, поверь, – в голосе Мики послышалась настоящая мука. – Знаешь, я ведь присматривалась к дану Адвану. Он хорош собой и богат – ну, ты понимаешь, о чем я. Так вот, о нем лучше не узнавать лишний раз. У него могущественные покровители. А в последнее время многие интересуются даном Адваном. Не к добру это.
– Пять тысяч линиров. Что ты знаешь, Мика?
– Ничего, что ты хочешь узнать! Нет, сейчас мы не договоримся. Ну, я думаю, тебе пора.
– Мика…
– Тебе пора! – взвизгнула девушка. – Не спрашивай меня ни о чем!
Рена сжала перчатки. Мика что-то знала, и на нее была последняя надежда. Она не могла вернуться без информации: ради Раза, даже ради Найдера. У отца было выражение: «бедовые мальчишки» – оно отлично подходило этим двум. Она ну никак не могла оставить или подвести своих бедовых мальчишек. Они ведь все равно не отступят, так надо дать им хороший старт.
Рена вытянула на обеих руках указательные и средние пальцы, переплела, а затем быстро развела в разные стороны и сжала ладони в кулаки. Мика с криком схватилась за глаза.
– Тихо. Если ты мне все расскажешь, зрение вернется. Если нет – что же, ты сама сделала этот выбор.
Голос звучал холодно, но Рене казалось, тело горит огнем. То ли из-за магии, то ли от стыда.
В больницу она угодила после того, как из-за ее силы погибли люди, и тогда девушка зареклась, что больше не призовет магию. Не сдержала обещания. Затем сказала, что будет использовать ее, только когда помощь понадобится Разу или Найдеру: освещать, ослеплять, ударять. Не сдержала и этого слова. Оставалось всего одно обещание: не использовать магию, чтобы убить. И если она однажды нарушит и его… Рена не знал, что тогда.
Из глаз Мики потекли слезы. Она заикалась:
– Ты… Ты… Ты… Прошу!
– Я свет. Я знаю, что делаю, и тебе лучше сказать мне правду.
«Свет», – на лице появилась горькая ухмылка.
Во всей Арлии только Светлый орден мог использовать магию – избранные, владеющие силой света. Считалось, что это единственный вид магии, которые не несет хаос. Служителей ордена уважительно называли «свет» и ставили в один ряд с правителями. На них надеялись, обращались за помощью, а некоторые даже молились им, подобно богам.
Но Рена четыре года училась и служила ордену – времени хватило, чтобы понять, что это самые лицемерные и трусливые люди на свете. Не было у них никакого света. И она тоже не была светом – огнем, который мог лишь сжигать.
– Прошу,