кончил я школу – и началось лето. О, это совсем другая жизнь! Мы подросли, мне было лет десять, а брату двенадцать, и он уже официально работал летом в колхозе конюхом. А я помогал ему. И вот днем, лошади работают, пашут, боронят, а вечером их в ночное гнать надо.
Я уже освоил езду на лошади верхом – не то что, как раньше, на Викторе на этом, на Вите-мерине. А здесь я уже все: «Стоять!» – за уздечку возьму, к плетню ее подгоню, сяду и поехал. Ребята тоже в ночное ездили.
В ночном было очень интересно, костер – мы вокруг него точно, как по Тургеневу, в рассказе «Бежин луг». И лошади ходят кругом, стреноженные прыгают, едят траву всю ночь, а чем свет ни заря, надо их пригонять в конюшню, чтобы они работали.
А мы допоздна сидим с ними и костер жжем. Ребята, которые постарше немного – они закрутят самокрутку самосада, курят. Я тогда курнул один раз, и через некоторое время к этому делу приобщился.
Ночью тишина, только кричат какие-то ночные птицы, мы тихо разговариваем. Мальчик был один у нас, приехал из Москвы к бабушке на лето. Вот удивительно – он прочитал Шерлока Холмса и чуть ли все наизусть знал, и «Пляшущие человечки», «Пестрая лента» и другие рассказы.
Рассказывать он умел. Интригу сохранял во время всего рассказа. Завязка, развязка, все как у Конана Дойла. Случайная, может быть, эта встреча была, но у меня появился интерес к литературе.
Однажды был такой случай – лошади стали какие-то пугливые. В табуне были две трехлетки: молодая кобылка, Зорька и жеребец Скворец. И эта Зорька такая добрая была – а тут я хотел к ней подойти, а она оскалилась и чуть меня за голову не укусила. Что такое, не пойму.
В это время, пастух погнал стадо, выгоняли всех: колхозных и частных коз, баранов, коров на пастбище. Очень маленькое стадо, частных коров практически не было.
Просто удивительно, как оно обнищала деревня, ничего не стало. В середине дня прибежал в деревню пастух.
– Ой, – кричит, – бегите быстрей в лощину. Волки стадо порвали.
В войну волков расплодилось очень много – наверное, все-таки боевые действия, и там, извините за выражение, еды было много, уж больно там много народу погибло. И они расплодились, а когда боевые действия от Москвы отодвинулись, напали на наше колхозное стадо.
И удивительное дело, что значит волчья натура! Стали волки кружить, пастух убежал, у него никакого оружия, только кнут один. А волки в гущу стада ворвались, догонят овцу, рванут ее за мягкое место, и вырвут кусок и бросят, и дальше овец – половину стада попортили. Часть утащили, а остальных порвали просто так, из хулиганства, как говорится. Наших лошадей сильно напугали.
Сейчас в Москве другое хулиганство: возьмут граффити намалюют на новом доме – черт-те что. И сколько не гоняют их, этих художников, они как эти волки дай им только испоганить свежевыкрашенную стену. Открыли железный занавес, и вот все дерьмо к нам и поплыло.
А пока война идет. Люди гибнут тысячами: Курской дуге, под Сталинградом, Ржевом и других местах. Мы в деревне тут от голода мучаемся.
Дожили