можно сказать – себе на уме. Уж если мы что-нибудь задумаем, нас трудно переубедить.
Был ещё вопрос, который не давал мне покоя, поэтому я спросил, указывая глазами на его запястье:
– А двое часов зачем?
– Для атмосферы.
На обратном пути говорим о том, что же такое «настоящая Америка».
– Он считает, что прежде всего это дух фронтира, – журчит над моим ухом голос Дмитрия Несторовича. – Они тут, в Теннесси, стараются мыслить в рамках фронтира.
Я не сразу понял, о чём идёт речь. Ведь фронтир – граница не воображаемая, а вполне реальная, передний край наступления европейских поселенцев Америки на её коренных жителей, индейцев. Солидный американский справочник, обращаясь к этой не самой светлой главе истории, сообщает, что когда белые появились на земле Теннесси, они обнаружили живущих здесь индейцев чироки. Антагонизм, коротко констатирует справочник, продолжался до тех пор, пока большинство индейцев не оказались убитыми или изгнанными со своих охотничьих угодий. Правда, в сегодняшнем цивилизованном мире нашлось место для этнографических поселений чироки и Национального леса того же названия, карта штата пестрит индейскими названиями. Но какой же смысл вкладывается в понятие «дух фронтира»?
– Стараешься оценивать человека как такового, – охотно поясняет Джастин. – Так было на фронтире: не имели значения семейное положение, происхождение, богатство, связи. Человека оценивали по поступкам. Теперь, конечно, многое стало по-другому, и всё же… Всё же мы здесь традиционалисты. Но не будем обобщать… Посмотрите – мы въезжаем в негритянский квартал.
Моё внимание давно уже раздваивалось между наблюдением из автомобильного окна и осмысленным восприятием того, что говорил своим интеллигентным голосом Дмитрий Несторович. Виды действительно переменились. Вдоль улицы, лишённой всякой растительности, тянулись двухэтажные строения барачного типа, а саму улицу заполняли чернокожие люди всех мыслимых возрастов. Казалось, они пребывали в состоянии субботней апатии, всеобщей недвижности, независимо от того, сидели ли они в данный момент на раскладных стульчиках, стояли, глядя на дорогу, или лениво влекли себя по тротуару.
Теннесси, конечно, Юг, но не совсем такой Юг, как Алабама, Джорджия или Луизиана – процент чернокожего населения здесь невысок, около семнадцати. После принятия в середине шестидесятых годов законов, запрещающих расовую дискриминацию и сегрегацию, миллионы жителей Чёрного пояса Америки хлынули в крупные города Севера и Востока. Удивительно быстро растёт число афроамериканцев не только в культуре, но и в большом бизнесе. Почти в каждой крупной корпорации, подчеркнул Джастин, теперь обнаруживаешь двух-трёх чернокожих директоров. Имущественное расслоение среди афроамериканцев идёт, конечно, повсюду. Вот и здешний квартал застроен домами, принадлежащими чернокожим домовладельцам. А живёт здесь, разумеется, негритянская беднота.
Потом