на обеденное время, папа всё ещё был в пижаме. Он сидел на коробке за дверью, поглаживая большой палец своей босой ноги. Его лицо, искажённое болью, сообщало, что он снова споткнулся.
– Тоби, где ты был? Рыжая женщина беспокоилась о тебе, – сказал он, встал и хромая пошёл к раковине.
– Значит, ты тоже с ней встретился? – спросил я.
– Шутишь? Сегодня утром она лежала рядом в кровати. Я перепугался до смерти, – ответил он смеясь и налил в стакан воды из-под крана.
– Она, очевидно, думает, что живёт здесь, – пошутил я, хотя вообще-то был не в настроении.
– Всё ещё хуже, – прошептал отец. – Она думает, что мы её семья.
Я хихикнул. Мне стало немного легче. Потом я обнаружил на кухонном столе миску с салатом.
– Это наш обед? – спросил я.
– Как я уже сказал. Она немного похожа на твою мать, но это не она.
Неожиданно открылась кухонная дверь, и, тяжело дыша, вошла рыжеволосая женщина в мокром неоново-розовом спортивном костюме и ужасно бросающаяся в глаза цветом волос.
– Тоби, вот ты где наконец, – задыхаясь, сказала она и сразу же принялась ругаться. – Ты не можешь просто так уходить, ничего не сказав, и к тому же выключать телефон! Я тебе звонила пять раз. Боже мой, ну и где ты был? – она бросилась к раковине, оттеснила отца в сторону и подставила рот под струю воды.
– Видишь – она считает тебя твоим сыном, – сказал папа и, подмигнув мне, кинул в свой стакан с водой шипучую таблетку.
Энди проигнорировала его замечание. Утолив жажду, она снова обернулась ко мне:
– Ну, говори. Где ты был?
– Гулял с Филиной, – ответил я и повернулся к папе, который как раз делал большой глоток лекарства. Я бы поставил на головную боль. По выходным она частенько у него случалась.
– О, репетиторство. Вот как. Но всё равно. Ты мог бы оставить сообщение. Записку с парой слов. Этого бы хватило. – Она тяжело дышала. – Ну, как у неё дела? Думаешь, она сдаст итоговый тест?
– Однозначно, – кивнул я.
Вот она снова, моя проблема. Дурацкий тест.
– Конечно сдаст, – и Энди одобрительно похлопала меня по плечу. – При таком-то учителе!
Чтобы не смотреть ей в глаза, я взял ложку и достал из холодильника йогурт.
– У меня болит голова. Я иду обратно в постель, – проворчал отец, залпом допил остаток лекарства из стакана и отправился наверх.
– Мне тоже не очень хорошо, – заявил я, доев йогурт, и быстро последовал за папой.
Как только за стеной раздались первые скрипящие звуки, Энди снова начала ругаться. Мы прибавили скорости, но до самого верха лестницы за нами следовали песня «What shall we do with the drunken sailor»[4], вой собаки и яростный голос Энди:
– Я думала, мы сегодня вместе приберёмся?
– Может, заказать пиццу? – спросил отец, зевая.
– Пицца? Крутая идея.
Мне просто нужна была тишина. Голову под одеяло – и расслабиться. Поэтому я нарисовал большую табличку «Пожалуйста, стучите», повесил её снаружи на дверь и забрался в кровать.
Последние