ее лишили всего, что было ее жизнью…
Тауно пришлось остановиться и откашляться. Ингеборг воспользовалась паузой.
– Христианский народ не позволил бы ей жить среди них некрещенной. Ты не можешь их винить, Тауно, даже священников. За всем этим стоит более высокая сила. – Она пожала плечами и привычно улыбнулась уголком рта. – Ценой своего прошлого, ценой старости, уродства и смерти меньше чем через сто лет она приобрела вечную жизнь в раю. Ты можешь прожить гораздо дольше, но, когда тебя настигнет смерть, твоя жизнь угаснет навсегда пламенем сгоревшей свечи. Я же переживу свое тело, только, наверное, в аду. Так кто из нас троих самый счастливый?
Немного успокоившись, но все еще мрачный, Тауно прислонил трезубец к стене и сел на лежанку. Под ним зашуршал соломенный матрац. Горящий торф выбрасывал из себя желтые и голубые огоньки, и дым его мог показаться приятным, не будь он так густ. В углах и под крышей затаились тени, бесформенные сгустки мрака плясали на бревенчатых стенах. Даже обнаженного Тауно не беспокоили холод и сырость, но Ингеборг дрожала, стоя у двери.
Он взглянул на нее сквозь полумрак и дым.
– Я мало что знаю, – сказал он. – В деревушке есть парень, из которого надеются сделать священника. Так он сказал моей сестре Эйян, повстречавшись с нею. – Он усмехнулся. – Она мне еще говорила, что с ним оказалось не так уж плохо заниматься любовью, жаль только, что от свежего воздуха он все время чихал. Так вот, – серьезно продолжил он, – если мир плывет именно так, нам остается лишь согласиться и не мешать ему. Однако… вчера вечером мы с Кеннином отправились на поиски Ирии – хотели убедиться, что с ней хорошо обращаются. Тьфу, сколько же грязи и дерьма на тех болотах, что вы зовете улицами! Мы обошли все улицы, подходили к каждому дому, даже к церкви и кладбищу. Видишь ли, вот уже несколько дней, как мы не можем ее отыскать. А мы способны найти ее внутри чего угодно, будь то хижина или гроб. Наша маленькая Ирия теперь, быть может, и смертна, но тело ее до сих пор наполовину отцовское, и в тот последний вечер на берегу от нее по-прежнему пахло, как от освещенных солнцем волн. – Он стукнул кулаком по колену. – Кеннин и Эйян разъярились и собрались выйти на берег прямо днем и вырвать из людей правду кончиком гарпуна. Я сказал им, что они рискуют лишь умереть, а как может мертвый помочь Ирии? Но мне было очень трудно дожидаться заката, Ингеборг.
Она села рядом с ним, обняв одной рукой за талию, а другую положив на бедро, и прижалась щекой к его плечу.
– Знаю, – тихо произнесла она.
Тауно остался хмур.
– Ну? Так что же произошло?
– Понимаешь, ректор забрал ее с собой в город Виборг… Подожди! Никто не хотел навредить ей. Да и как они посмеют причинить вред сосуду небесной милости? – рассудительно произнесла Ингеборг и тут же презрительно усмехнулась. – Ты пришел в нужный дом, Тауно. Ректор привез с собой молодого писца, он побывал у меня, и я его спросила, как они собираются кормить наше чудо. Мы в Элсе не скряги, сказала