сбежала среди ночи, три недели спустя, обещая себе, что в жизни больше не совершит подобной глупости. А оказавшись в отеле, позвонила Джек и сообщила, что вернуться к прежней жизни пока не готова и собирается ухать из Англии, – тогда-то и зашла речь о Венеции.
Поначалу мысль пришлась Фрэнки не по душе, но Джек не дала ей и слова поперек сказать.
– Ты Италию не любишь, я помню, но послушай меня хоть раз в жизни. Венеция – не совсем Италия. – Пустившись объяснять свой выбор, она привела два весьма убедительных аргумента, жилье и деньги, а в конце добавила: – К тому же все великие писатели там хоть раз да побывали.
И, хотя Фрэнки не хотела соглашаться, хотя ее представления об Италии, давно сложившиеся из чужих описаний и обрывков чужих разговоров, не сулили ничего, кроме донжуанов с сальными ухмылками и ресторанной еды, слишком тяжелой даже для самих итальянцев, да к тому же приправленной бессовестным ценником, нельзя было не признать, что предложение звучит заманчиво.
– И что, там никто не живет? – спросила Фрэнки, не вполне веря своему счастью.
– Сейчас – нет, – ответила Джек. – Дом принадлежит маме с папой, но они туда уже сто лет не ездили. Раньше его сдавали, в основном местным семьям, но в последнее время арендаторов не находилось.
Фрэнки на мгновение задумалась.
– В чем подвох?
– Нет никакого подвоха, дорогая, – после едва уловимой заминки отозвалась Джек. – Чисто технически это половина палаццо. Вторая принадлежит другим людям, но у них свой вход, так что их почти не видно. Да и не слышно, если я правильно помню.
– Звучит вполне сносно, – задумчиво сказала Фрэнки. – Только это ведь не все? Ты чего-то недоговариваешь?
– Нет, что ты. Ну, разве… – начала Джек. – Я подумала, что мы, возможно, к тебе присоединимся, поможем устроиться. Всего на пару дней – тоже хотели ненадолго сбежать из Лондона. Тем более что мы, если честно, подумываем продать палаццо. Никто из нас туда давно не ездит, а канитель с наследством будет несусветная. И если ты там поживешь, это будет очень кстати. У меня тогда не останется выбора, придется наконец поехать и всем этим заняться. Морока та еще, в Италии ничего запросто не продашь и не купишь, вечно все сложнее, чем хотелось бы.
– Мы? – переспросила Фрэнки, цепляясь к детали, которую следовало бы оставить в покое, да не позволила досада на Джек, вздумавшую ее опекать.
Повисла пауза.
– Да.
Джек явно потребовалось основательно собраться с духом, чтобы произнести это короткое слово. Не будь Фрэнки так сердита, она бы, пожалуй, рассмеялась. Под «мы» Джек подразумевала себя и своего мужа Леонарда. Замуж она собралась внезапно, в первую очередь для себя самой – много лет с гордостью называла себя независимой женщиной и убежденной холостячкой и вдруг одним прекрасным вечером два года назад заявилась к Фрэнки домой и после обильных возлияний созналась, что ее одолели сомнения. Всего