Неокантианство. Первый том. Первая часть. Сборник статей, текстов книг немецких мыслителей второй половины XIX – начала XX веков
– в основном в той форме, в которой она существовала в конце прошлого века, – как факт, не требующий дальнейшего обсуждения, как это делал Кант. Он видит в нем не завершителя, а скорее инаугуратора новой, завершающей фазы философского развития, идейный пласт которой нужно лишь последовательно развивать и освобождать от внутренних противоречий и остающихся недостатков.
В деталях неокантианство снова делится на несколько субтечений, которые расходятся между собой по самым существенным пунктам и, несмотря на десятилетия споров, не смогли договориться даже о том, каково было мнение самого Канта, и уж тем более о том, в каком направлении следует продолжать критику. Если идеалистическое движение сто лет назад, несмотря на собственную субъективную уверенность в том, что оно является исключительно кантовской философией, все же развило необычайную философскую продуктивность (хотя и часто спорную), выходящую за рамки Канта, то современное неокантианство придерживается гораздо более близкого отношения к трудам Канта. С несколько большей временной дистанции неокритическое движение, несомненно, предстанет как историческое образование конца XIX века, аналогичное – сегодня часто недооцениваемое – школам Лейбница и Вольфа в XVIII веке. Как и тогда, целый ряд идей гения, иногда явных, иногда лишь завуалированно намекаемых, был устранен в пользу замкнутой доктринальной картины.
Общим для всех неокантианских школ является убеждение, что мы не способны постичь реальность так, как считает наивный реализм, то есть что мир красок и звуков не существует независимо от нас, так как мы слышим и видим его. Это утверждение можно даже считать общим убеждением большинства современных мыслителей, а не только собственно новокантианцев. Конечно, неверно, если его всегда возводят к Канту. Скорее, это убеждение восходит к Юму, Локку, Декарту и Галилею. Оно не было впервые выдвинуто Кантом, хотя дальнейшая передача этого взгляда после него, конечно, в основном связана с его именем.
Вторым убеждением, общим для всего нового кантианства, является учение о том, что природа не является содержанием нашего чувственного восприятия, но в очень значительной степени продуктом мысли, и кантианство приобрело несомненную заслугу благодаря систематическому доказательству этого. Кроме того, все школы исходят из того, что априорные факторы играют решающую роль в создании природы. Однако различные школы сильно различаются в своих представлениях о природе априори.
Самая старая формулировка, указывающая на обусловленность нашего мировосприятия органами чувств (Хельмгольц), практически не встречается в наши дни. Вторая формулировка, согласно которой наша душа обладает определенными врожденными функциями, которые поэтому не могут быть отделены от нашего мировоззрения, более распространена. Зиммель неоднократно выражал ее в терминах сознания, хотя она сопровождается чисто логической, о которой речь пойдет ниже. Психологическую