потом, таща за собой груженую тележку, содержимое которой скрыто залитым кровью холстом. Девушка хочет отругать его за эти разрушения, но её голос заглушает вой ветра над полем боя. Вместо этого она наблюдает, как он останавливается у груды трупов, пинает их в стороны и вытаскивает из-за пояса топор. Потом наклоняется, отрубает головы, берёт за волосы и кладёт в тележку. Девушка подходит ближе.
Он улыбается ей и подмигивает, когда отодвигает холст, чтобы открыть гору отрубленных голов. Сотни. Знакомые лица смотрят на неё мёртвыми, остекленевшими глазами. Она видит старую Колгриму рядом с молодой Брингерд, её чернильный ворон ещё не успел высохнуть; Хредель там со своим сыном Флоки; оба Бьорна, Сварти и Хвит – Чёрный и Белый; там лежит и Ауда вместе с жестокой Сигрун, черты лица которой кажутся суровыми даже в смерти. Поверх остальных покоится незнакомое для неё лицо – более суровое, чем у Сигрун, с пепельными волосами и глазами, бледными как зимнее небо. Но боится она совсем не лица. С её губ непослушно слетает имя: «Ульфрун». К ней девушка резко испытывает… любовь? Любовь дочери к матери? Или это вина? Та, что возникает из-за осознания того, что Ульфрун заменила мать в глазах этой девушки?
Человек в плаще бросает другие головы поверх кучи, задевая голову женщины. Она скатывается и падает прямо у ног девушки. Та осторожно поднимает её и возвращает в тележку.
– Нам надо идти, птичка, – кряхтит Человек в плаще, указывая топором в ту сторону, откуда пришёл. – И поживее, или он найдёт тебя.
Девушка поворачивается и шагает в указанном направлении, меч позади неё прочерчивает борозду в земле.
– Не будь идиоткой, помойная крыса! – кричит он ей вслед.
Впереди её ждёт фигура. Она имеет человеческую форму, хоть и сгорбленную и такую же искривлённую, как посох, на который опирается; на ней просторный плащ и низко надвинутая широкополая шляпа. Из-под полей поблескивает один злобный глаз.
Девушка считает, что всё это из-за него – он, подобно пауку в человеческом обличье, сидит в центре огромной паутины и ждёт идеального момента, чтобы нанести удар. А всё сущее под небесами – всего лишь нити этой паутины, сплетённые, туго натянутые и перемежающиеся с другими. У этой паутины нет понятного узора, но девушка знает: что-то нарушить – значит навлечь на себя смерть.
Но она не боится.
Она медленно идёт по выжженным руинам Храфнхауга, скребя мечом по камню.
Она положит этому конец.
Она, произошедшая из чресл Дагрун-воительницы; она, Дочь Ворона, носительница руны Дагаз; она, несущая День, избранница Богов, она, скьяльдмер, дева щита.
Она не боится.
Она положит этому конец.
Здесь.
Сейчас.
Она поднимет выкованный гномами меч…
– Нидинг, – говорит незнакомец голосом чернее самого Венерна.
Из великих глубин, из вод поднимается курган
Каменный зал Арана, где обитает
Отродье Ёрмунганда, Злостный Враг,
И