Мины. Проклятье! Несколько мгновений она беспомощно смотрела, как масло впитывается в ткань.
– …Вы добьетесь большего, чем поколение ваших отцов. Главное, не забывайте, что в этих стенах учат анализу, а не самоанализу. Оставим самоанализ для гуманитариев!
При этих словах кое-кто из студентов засмеялся, но Мина продолжала размышлять о своем (возможно, это и был тот самый самоанализ, против которого предостерегал декан, но ей было все равно). Она вспоминала все те пиццы, которые ела в пиццерии «Би энд Кей», где ее отец вымешивал тесто в течение нескольких лет после переезда в Америку, потом стала думать об обеде с мистером Дашти. «Ты заслуживаешь самого лучшего, и я просто делаю все, что в моих силах», – сказала ей в тот день мать. Мине хотелось, чтобы Дария перестала составлять таблицы и диаграммы и приглашать к чаю посторонних мужчин иранского происхождения, которых она выискивала по всем Соединенным Штатам. Этот парад женихов ей изрядно надоел, и Мина мечтала положить ему конец, но ей было ясно, что от нее мало что зависит. Когда-нибудь она, вероятно, сумеет как-то договориться с матерью, но в ближайшее время ее, несомненно, ждут новые испытания.
Пока декан Бейли продолжал расписывать блистательные перспективы фондового рынка, Мина задумчиво теребила свое коралловое ожерелье, которое лучшая подруга Бита подарила ей в последний вечер в Тегеране. Интересно, где Бита сейчас? Что с ней? Жива ли она?
В первые месяцы жизни Мины в Нью-Йорке Бита прислала ей несколько писем. В них она не без юмора рассказывала о том, что теперь во время обстрелов и воздушных налетов они всей семьей сидят в подвале и лущат горох, на чем свет ругала Саддама и упоминала о том, что на ночь ей приходится надевать боксерскую капу, чтобы не повредить зубы[12]. В последнем письме, которое Мина получила от Биты, подруга описывала свою новую стрижку (каре «боб») и сожалела, что на улице ей приходится, как и остальным женщинам, прикрывать волосы платком.
Больше письма не приходили.
– …И не забудьте: самое худшее, что вы можете сделать, общаясь с сотрудниками рекрутинговых отделов, это сначала согласиться на предложение, а потом передумать. Мы не передумываем. Никаких отказов. Никаких самокопаний. Только вперед! – сказал декан Бейли в микрофон.
Свободной рукой (в другой она по-прежнему сжимала клин остывшей пиццы) Мина быстро набросала в блокноте несколько клубничин и фигуру женщины в парандже.
Следующее занятие было посвящено финансовому анализу, и на кафедру поднялся профессор ван Хойзен с бутылкой минеральной воды в руке. За все время учебы Мине так и не удалось понять, каким образом ему удается угадать, кто из студентов не подготовился к занятию, и вызвать именно его. Профессор никогда не смотрел на слушателей: во время лекций его взгляд был устремлен либо на доску, либо в потолок, либо на мыски собственных ботинок. Мина очень надеялась, что сегодня чутье ему изменит: вчера она так и не успела закончить финансовый отчет.
– Итак, кто расскажет нам о методике