и скрещиваю на груди руки. Это же делает Лэнг.
– Ты думаешь, это как-то связано с делом Саммера? – спрашиваю я.
– Ты же знаешь, мы с Робертсом работали. Лично я не могу представить себе монстра настолько жуткого, чтобы напугать его. Решение уйти им, наверное, и без того уже было принято. В департаменте у него есть другая работа.
– Может, оно и так. А если срежиссировано?.. Нам нужно с ним поговорить.
Лэнг кнопкой ключа снимает «Мустанг» с сигнализации.
– Ты продолжай шерстить дело, – говорит он мне на пути к машине. – А я нынче подавлю свой зов плоти и займусь отслеживанием Робертса.
Мы с боков подходим к дверцам.
– Зов плоти? – усаживаясь, заинтригованно спрашиваю я. – Ты так это называешь?
– Это ее подача, не моя. – Он с шумным вздохом запускает мотор. – Говорит, что если я на нее западу или что-нибудь в этом роде, то один из убийц, за которым я гоняюсь, может захотеть мне в отместку с ней поквитаться. Если же на меня западет она, а я в итоге склею ласты, то ее жизнь превратится в кошмар.
Надо же, любовный треугольник… Меня это неожиданно задевает за живое. Я отвожу взгляд.
– Весь этот мир действительно зациклен на убийствах. Они у него и в начале, и в конце.
Где-то в глубине горла я ощущаю горький привкус. Мысли возвращаются к отцу. По иронии судьбы, его убили не за плохие дела, а за хорошие. Тот бывший зэк элементарно хотел отплатить ему за то, что отец десять лет назад упек его за решетку.
– С таким же успехом можно было бы просто смириться с судьбой и встречаться друг с другом, – поддразнивает меня Лэнг, и не случайно. Он, без сомнения, считал мою реакцию и знает, о чем идет речь. – Ведь мы все равно постоянно вместе, – добавляет он. – Два значка, одно сердце.
Я качаю головой над его дурашливостью, которая, в общем-то, намеренная. Мы искрим вместе, но это та искра, которая разжигает неправильный огонь. Такой, от которого бежишь, а не стремишься к нему.
– Забавно, – говорю я, – что я пробовала встречаться с кем-то из нашего ведомства, и это не сработало. Повторения мне не нужно.
– Не буду комментировать то, что было между тобой и Уэйдом Миллером из ФБР. Я предпочитаю фокусироваться на «здесь и сейчас», на тебе и мне. Ты знаешь, что хочешь мое тело.
Я смешливо фыркаю – моя обычная реакция на чье-нибудь вранье, не говоря уж о Лэнге, – и указываю ему на руль:
– Езжай давай. Нам нужно поймать убийцу и найти живым и невредимым детектива.
– Да-да, ты права. Обнаженность – лучший способ двоим возненавидеть друг друга.
В его словах чувствуется язвительность – верный признак того, что о своих любовных похождениях Лэнг просто шутит, а то, что его могут принять за жиголо, волнует его всерьез. Ничего, все мы люди…
Мы примерно в полпути от участка, и я уже давно окунулась в материалы дела, когда мне в голову приходит то, что недавно сказал Лэнг: «Не могу представить себе монстра настолько жуткого, чтобы напугать Робертса». В этом и есть суть проблемы. То, что