что у нас будет возможность переговорить о результатах и увидеть тело до того, как это произойдет. Я готова встретиться с вами в офисе пораньше. Можно с самого утра.
– Это необязательно. – Тревор не предлагает никаких дальнейших объяснений, просто констатирует факт. – Саммерс мертв. Он был отравлен. Мы ждем результатов токсикологической экспертизы, но могу с уверенностью сказать: орудием убийства был цианид. Как я оперативно пришел к такому выводу еще до того, как поступили отчеты токсикологов, будет содержаться в моих отчетах, которые вы получите завтра.
– А сегодня вечером можно?
– Нет. – Его голос звучит резко и беспощадно. – Что-нибудь еще?
– Веревки…
– Переданы в криминалистическую лабораторию. Только это не веревки, а подвязки штор у жертвы на квартире.
Разумеется. Поэт (именно такое прозвище приходит мне в голову) не стал бы использовать ничего, что может вывести к моменту покупки. Бумага, на которой напечатано стихотворение, скорее всего, стандартная для копирования, которая распространена в офисах по всей стране.
Я наспех сворачиваю разговор.
– Все как ты предсказывал, – объявляю, пряча телефон обратно в карман, после чего пересказываю Лэнгу общее содержание звонка.
– По крайней мере, мы подтвердили наличие цианида, – говорит он.
– Каков дальнейший план? Тебе обратно в участок? Или думаешь ехать дальше, выслеживать Робертса?
– Нужно разделять и осваивать. Хочу поработать над делом.
С этим настроем я решаю осмотреть место преступления. Лэнг высаживает меня возле моей машины, дремлющей в служебном гараже – «Форд Фокус» пятилетней давности, – и через минуту я, уже одна, сижу за рулем этой практичной серебристой штуковины. Для меня в ней нет ничего сентиментального, в отличие от лэнговского «Мустанга», который напоминает ему автомобиль отца. Для меня же машина – лишь средство передвижения.
Лэнг со своим отцом был близок. Он, как и мой, погиб при исполнении служебных обязанностей. Я со своим близка не была. Даже непонятно, почему я считала, что общая с ним сфера деятельности все изменит; или, учитывая, как он вел себя бóльшую часть моей жизни, почему я вообще думала что-то изменить. В любом случае это не сработало, и все кончено. Он ушел из своей и моей жизни.
Злясь на себя за то, что я вообще лезу в эту кроличью нору, раскладываю свои вещи на сиденье, хлопаю дверцей и завожу мотор; с ним включается и кондиционер. Полистав материалы, убеждаюсь, что книжный магазин Саммера находится неподалеку, прямо здесь, в центре города.
Уже вскоре я прибываю к месту. Красноватое солнце спускается за горизонт, затянутый знойной дымкой. Заезжаю на скудно освещенную парковку, которая, кажется, обступает строение со всех сторон. Паркуюсь со стороны, где находится входная дверь, – по центру пустующей площадки, которая дает обширный зрительный охват всей местности.
На смену дневному светилу восходит яркая белая луна, вкрадчиво освещая то, что оказывается очаровательным книжным магазинчиком. Его стены выкрашены в бирюзовый