На землю взгляд. Четыре голубки – мертвы – лежат.
«Август…»
Перевод Анатолия Гелескула
Август.
Персики и цукаты,
и в медовой росе покос.
Входит солнце в янтарь заката,
словно косточка в абрикос.
И смеется тайком початок
смехом желтым, как летний зной.
Снова август.
И детям сладок
смуглый хлеб со спелой луной.
Арлекин
Перевод Виктора Андреева
Солнце – один сосок.
Луна и лазурь – другой.
Тело: наполовину – коралл,
наполовину – свет с полумглой.
Срубили три дерева
Эрнесто Альфтеру
Перевод Виктора Андреева
Было их три.
(Явился день с топором.)
Осталось два.
(Прощально птица махнула крылом.)
Одно лишь всего.
Ни одного.
(Нет покрова над родником.)
Ноктюрны из окна
Памяти Хосе Сириа-и-Эскаланте, поэта
Перевод Анатолия Гелескула
Лунная вершина,
ветер по долинам.
(К ней тянусь я взглядом
медленным и длинным.)
Лунная дорожка,
ветер над луною.
(Мимолетный взгляд мой
уронил на дно я.)
Голоса двух женщин.
И воздушной бездной
от луны озерной
я иду к небесной.
В окно постучала полночь,
и стук ее был беззвучен.
На смуглой руке блестели
браслеты речных излучин.
Рекою душа играла
под синей ночною кровлей.
А время на циферблатах
уже истекало кровью.
Открою ли окна,
вгляжусь в очертанья —
и лезвие бриза
скользнет по гортани.
С его гильотины
покатятся разом
слепые надежды
обрубком безглазым.
И миг остановится,
горький, как цедра,
над креповой кистью
расцветшего ветра.
Возле пруда, где вишня
к самой воде клонится,
мертвая прикорнула
девушка-водяница.
Бьется над нею рыбка,
манит ее на плесы.
«Девочка», – плачет ветер,
но безответны слезы.
Косы струятся в ряске,
в шорохах приглушенных.
Серый сосок от ветра
вздрогнул, как лягушонок.
Молим, мадонна моря, —
воле вручи всевышней
мертвую водяницу
на берегу под вишней.
В путь я кладу ей тыквы,
пару пустых долбленок,
чтоб на волнах качалась —
ай, на волнах соленых!
Песни для детей
Ракушка
Наталите