выполнялись, именно на это ей смотреть не стоило. Да и в целом это излишне. Эти двое уже все равно все основное сказали, так что она едва ли может подслушать какой-либо разговор.
Да, ей стоило исчезнуть, но она не решалась. Камёлё просто не могла вот так взять и уйти. Стояла на карнизе спиной к стене и лицом к небу, с точки зрения протонации находясь в неразличимой серости, и ждала. Она так привыкла к постоянной осторожности, что на всякий случай приготовила несколько «заплаток» – простых образов пустых крыш и карнизов, которые теперь имела возможность рассмотреть. Всегда хорошо иметь под рукой что-то, чем можно замаскировать следы в протонации, когда уходишь в спешке; бывают ситуации, когда просто нет времени быстро что-то воссоздать.
Наконец раздался голос зӱрёгала, дающего последнее благословение. Ее внутреннее зрение тут же подсказало, что он покинул келью.
Камёлё знала, что сейчас произойдет: суета в коридорах, протяжные звуки труб, вскрытие сундуков, блеск лезвий, белое полотно, звуки шагов, тревожная спешка. Зӱрёгал тормошит оставшихся священников, все сбегаются к алтарю, зажигают свечи и начинают вступительным пением лардӧкавӧарскую мессу. Зӱрёгал, конечно, обряд наблюдать не будет. Если она хотела с ним поговорить, ей стоило бы спуститься вниз и переместиться к выходу, ведь как только он исчезнет в запутанной сети Н-н-Йорка и примется закрывать протонацию, она не найдет его никогда в жизни.
Да, стоило бы.
Вместо этого она в два шага оказалась снова у окна, коснулась руками стекла и с помощью глееваринских навыков приподняла раму. Сам факт, что она вступает в здание храма Аккӱтликса, в ее случае был тяжелой провинностью, но она об этом не беспокоилась. Если говорить о грехах, которые она собирается совершить в ближайшие мгновения, этот – один из самых легких. Камёлё пролезла внутрь – окно было у самого потолка, почти в трех метрах над полом кельи. Она тихо спрыгнула вниз.
Священник обратил на нее свой взгляд. Он стоял посреди помещения, не двигаясь и опустив руки. Он даже не пытался остановить кровотечение. На ее присутствие он реагировал лишь безразличным взглядом. Камёлё подумала, что уже и вправду слишком поздно.
Она быстро обошла помещение, ладонями провела по стенам и хотя бы чуть-чуть затемнила протонацию от внутреннего зрения зӱрёгала. Затем подошла к священнику и взяла его за залитые кровью плечи. Трёигрӱ установилось мгновенно – оба они находились под влиянием сильных эмоций.
– Не делай этого, – сказала Камёлё священнику. – Аккӱтликс не хочет твоей крови. Они используют тебя.
В его глазах она видела сопротивление самому факту существования такой возможности. Ее слова причиняли ему куда бόльшую боль, чем разодранное лицо. Он был готов сделать все что угодно ради Аккӱтликса – что угодно и без каких-либо вопросов, а еще желательно без размышлений. Величайшая боль казалась ему не такой пугающей, как сомнения.
Священник отступил на несколько шагов. Камёлё чувствовала,