нужны их технологии. Потому что, даже если мы захотим, мы не сможем их отсюда выгнать. Потому что мы любопытны – как и я сейчас».
Лукас встряхнул головой.
– Опасность происходит лишь от незнания, – произнес он. – Достаточно придерживаться конкретных принципов, и с тобой ничего не случится. Если к тебе кто-то обратится, даже по-терронски, ничего не отвечай, склони голову и молчи, насколько это возможно. Даже если тебе будет неприятно. Ни в коем случае не кричи и не убегай. Если мы вдруг разделимся и с тобой это случится, просто уткнись лицом в стол, положи руки за голову – вот так – и читай себе какой-нибудь стишок, пока я не приду. Хорошего впечатления ты на них не произведешь, но они оставят тебя в покое.
Когда Лукас увидел выражение ее лица, то добавил в свою улыбку пару капель ободрения.
– Ты сможешь! На каждом соревновании ты рискуешь гораздо больше, чем сейчас.
Он повернулся и направился к железным воротам.
Она схватила его за руку.
– Лукас!.. Это правда так серьезно?!
Он посмотрел на нее с удивлением.
– Боже, а ты чего ждала?
– Приятно посидеть в чайной?.. – проронила она.
Он закатил глаза.
– Пинки, Пинки… – вздохнул он.
Покачал головой, обхватил ее за плечи и открыл стальную дверь.
Чайная на первый взгляд ничем не отличалась от земной. Преобладали металл и керамика, пол был покрыт рассыпанными камешками, но шестиугольные столики со скамейками в отдельных боксах были точно такими, как представляла себе Пинки. Тут она поняла, что и это вопрос привычки. Ӧссенский стиль был так узнаваем на Земле, что уже не производил впечатления экзотики.
Чего нельзя было сказать о самих ӧссеанах.
Как и предвидел Лукас, в чайной их в это время было действительно много. Первым был вышибала в капюшоне и темных очках, который остановил их на входе – он обратился к ним по-терронски, но Лукас ответил на ӧссеине, чего было более чем достаточно, чтобы без дальнейших расспросов пустить их внутрь. Пинки с блуждающим взглядом шагала в темноте, полной иссиня-серых лиц.
Конечно, она уже не раз в жизни видела ӧссеан – и не только на фото. Но, как она только что поняла, и правда никогда не видела ни одного из них без солнечных очков – даже в дождливые дни. Они не показывали своих глаз землянам. Это довольно незаметная мера, которую никто не скрывал, но в то же время никто не заострял на этом внимания. Пинки не могла вспомнить, чтобы в Медианете хоть раз упоминались какие-либо особенности ӧссенских глаз. Об ӧссеанах вообще мало говорили. Что было странно в государстве, где действовал Закон о передаче информации и где медианты представляли собой мощную политическую силу.
«Они заботятся таким образом о нас или о себе?» – задумалась Пинки.
Она чувствовала странные мурашки, покрывающие ее спину, и совсем не была уверена, что это обычный страх. И, даже руководствуясь советом Лукаса, она не могла не заметить, что здесь, среди своих, ӧссеане не беспокоятся об очках.
Едва они сели за столик, к ним направилась официантка с подносом.
– Это