самых обычных людей, только за одним столиком не спеша ковырялся в своей тарелке человек с восклицательным знаком на спине. Подкатил кибер-официант, сухо протараторил меню. Эли заказал себе что-то с красивым названием «Экслибрис». Это оказалось лимонное желе, один вид которого вызвал у него приступ тошноты. Он отодвинул тарелку и уставился в экран крошечного телевизора, подвешенного под самым потолком. По щекам поползли слезы, он не старался их остановить – все равно ведь никто не видит.
– Приветствую вас, – услышал он и оглянулся.
Человек с восклицательным знаком взгромоздился на сидение рядом, шумно поставил на стойку тарелку с недоеденным обедом и сообщил механическим голосом:
– В этом заведении совсем разучились готовить. Я вижу, вам тоже не нравится. Что у вас там? А, понимаю, вы тоже попались на название. Это они хитро придумали, мошенники. Они думают, если у нас механические желудки, то мы переварим что угодно.
Человек, видимо, был на завершающей стадии болезни. В прорезях заношенной маски вместо глаз виднелись стеклянные зрачки зрительных приборов, а неестественный голос свидетельствовал о том, что голосовые связки уже заменены. Эли невольно содрогнулся, но отстраняться не стал.
– Вы давно болеете? – спросил человек, и он вновь содрогнулся от звука его голоса.
– Н-нет.
– Значит у вас еще все впереди, – человек вздохнул и отпил из своего стакана. – Я уже шестой месяц ношу в себе эту заразу, но врачи говорят, что пока не начали размягчаться кости, конца не жди.
– Вы так спокойно говорите об этом…
– А что я могу поделать? Хороша, хотя бы мозг еще продолжает работать. Я сам принял это решение, молодой человек. Вы ведь молоды, я слышу по вашему голосу. Так вот, юноша, полгода назад я был профессором одного университета на Севере и преподавал молекулярную хирургию. Когда в нашем городе начали умирать люди, я решил включиться в Эксперимент и принести себя в жертву науке и человечеству. Дело в том, что эксперименты возможно проводить только на людях, никакие другие организмы Эпидемия не берет. Очень странная инфекция… Теперь вот обедаю в этом кафе…
– Я… я преклоняюсь перед вашим мужеством, – сказал Эли.
– Не стоит. В скорости вы сами будете на моем месте, такой молодой… это ваш поступок достоин восхищения. У вас вся жизнь была впереди, а я со своей опухолью… Единственное, что меня тревожит, это возможная бесполезность нашей с вами жертвы. Вот это был бы удар, да-да, юноша, это беспокоит меня гораздо больше недожаренного бифштекса «Сарабанда».
– Не будет… бесполезной, – неубедительно проговорил Элиот.
– Возможно, – сказал человек и стал есть, отрезая ножиком кусочки синтетического мяса и аккуратно отправляя их в прорезь для рта.
Эли вновь ощутил приступ тошноты и отвернулся. Со скукой поглазел на посетителей бара и спросил:
– Почему они не в форме?
– Это не Добровольцы, это просто Пираты, – сказал человек как ни в чем не бывало.
– Пираты?!
– А