развлечений, это не самое важное в бытии, ну есть какая-то еда, хватит, чтобы поддерживать жизнедеятельность тела, и то хорошо.
Когда дело идет насчет убийства, что перечеркнуло жирной черной линией слово «жизнь», поверьте мне, мой друг, не до чревоугодства тут остается.
Три бесконечных дня, когда не с кем даже словом переброситься, ключник приходил, приносил еду и молча удалялся.
Как же Бронька мог знать, что его одиночество вовсе не случайно, то попросту уже древняя оперативная разработка.
Новенький содержится несколько дней в одиночке при условиях, максимально приближенных к «спартанским», так вот, зачастую этот нехитрый метод, доведший человека до отчаяния, взывает его к откровенности, и несчастный, в слабой надежде на улучшение условий содержания, готов откровенно изложить все, что было, да чего там, даже более того, некий благодаря этому вот первому опыту заключения под стражу, вдруг обнаружив в себе дар Пинкертона, готов с удовольствием помочь следствию распутать свое и все возможные другие, пусть даже самые безнадежные дела, то есть стать безвозмездным стукачом аж до конца своих бесславных дней, лишь бы ему пообещали, что больше не закроют в ту страшную камеру, где по ночам из всех углов выползают всевозможные кошмары, так угнетающе действующие на его и так уже воспаленное воображение.
– Вот только не это, товарищ следователь, лишь отпустите меня, пожалуйста, и я буду верно служить нашей доблестной гвардии блюстителей закона до конца моей сознательной жизни, поверьте, честное комсомольское слово… я вам могу быть даже полезен…
Все зависит от индивидуума, ведь все мы разные.
В случае этом, как, например, Бронька, который не стал проситься к следователю с чистосердечным раскаянием, к нему бросают пару опытных стукачей, людей, кто сидят уже не в первый раз и, имея опыт, умудряются вытащить информацию из первоходки, за что следователь может расплатиться с доносчиками ну хотя бы бутылкой водки, пачкой чаю, сигаретами или просто едой. Эти люди делают свое грязное дело не задорого.
Вот и в нашем случае, в конце-то концов, открылись сталью окованные двери, и суровые надзиратели закинули еще двоих заключенных.
Перед тем как уйти, ключник как бы в шутку бросил фразу, глядя на Броньку:
– Аккуратно, воры, вам сидеть с убийцей, со злодеем несусветным, если что, ломитесь в дверь, я тут неподалеку.
Те двое с самых первых минут чисто по-братски были дружески настроены на шутки и разговоры.
– Если ляжем селедочкой, то вполне хватит места, только внимательно, чтобы, не ровен час, по ошибочке, чисто по-братски, не ковырнуть друг друга в задницу спросонья, так ведь потом уже греха не снимешь со члена своего, а приятелю-то и вообще дорожка в петушарню, век воли не видать.
Старший из них, видимо, был прирожденным черносатириком.
Только ведь была и доля правды в его невеселой шутке, то был