счастья! И очень хочется жить»!
Виктор сидел на заднем сидении такси и еле дышал. Нахлынувшие чувства и впечатления, образы и желания – все сливалось в одном восторженно звучащем возгласе, в одном радостном приветствии этому окружающему и всеобъемлющему миру и тому что здесь рядом осязаемому и уловимому и тому дольнему влекущему и зачаровывающему, хоть пока и не познанному, но уже узнанному и сквозящему в его романтических и поэтических мечтах сквозь во всю ширь его распахнувшееся сердце. Истинно говорю, что я услышал тихое биение Любящего Сердца. И услышал тихий шепот Творящего Дыхания. И в желанном ожидании почувствовал я нежность Святого Прикосновения. И знай, что мое сердце всегда открыто для Тебя и для всех и для нашей любви.
И я верю духовному учителю и верю его словам. И теперь знаю, что к каждой душе с открытыми для света дверями и к чистому его любящему сердцу придут солнечные гости с великими дарами дабы одарить его гостеприимство. И пригласят его на «Святую Вечерю» и еще на великий праздник для всеобщего сорадования и вышней любви, для божественного сотворчества вселенных и для вечной жизни.
О как же все тепло и радостно внутри, если бы не этот наползающий извне холод.
– Будьте добры, выключите кондиционер. Виктор обратился к водителю.
– Что-то стало очень холодно.
– Я его не включал, да и как можно мерзнуть, когда термометр показывает плюс двадцать семь.
– Неужели, но откуда тогда такой пронизывающий хо….
***
Недосказанное слово застряло и растворилось где-то в сумрачных лабиринтах безвременья, но он все же смог расслышать уносящиеся в небытие последнее эхо затихающего слога, но вот его значение? И о чем он хотел сказать или может хотел спросить? И этот вопрос – что же? – серьезно стал мучить его.
Но, нет – это же стало невыносимо! Это непередаваемо-ужасная мука! Пощадите! Смилуйтесь! Перестаньте! Не жгите мне глаза раскаленным железом и не позволяйте мне рвать свое тело истерзанными пальцами, но скажите мне наконец – о чем я говорил!?
А теперь уйдите, я очень устал. И пожалуйста дайте мне тишины. И еще позвольте мне умереть и не надо. Не надо! Слышите не надо, мне ни о чем напоминать!
Волна безумия захлестнула застигнутое врасплох беззащитное сознание Виктора. И ее во всю мощь разъяренная сущность рвала, терзала, душила его еле дышащую волю. И не оставалось больше сил и не было никакого желания сопротивляться ей. И вот он уже готов смириться, если бы только не – шок. – О, благодатное ничто, мир непроницаемых пуховых туманов и пьяного зелья. В последней бодрости моего засыпающего сознания пою тебе хвалебную песнь. И, наверное, я уже готов отдаться в твои мертвые объятия, с тем чтобы скорее позабыть эту терзающую меня боль и возможно даже и радостное счастье, и саму жизнь, но если бы только не..!
Нет! Мне нельзя! Нельзя, слышите? Я все вспомнил и узнал эти злобные и холодные глаза! И даже не пытайтесь больше меня остановить!
Виктор еще не успел