ненужный хлам, а когда стоит проанализировать все нюансы.
Но что мог видеть малолетний ребенок, только-только начинающий познавать мир? Был сон, словно эпизод из фильма, а я простой зритель по эту сторону экрана. А там глубоко во сне на экране тоже я: маленькая девочка в ситцевом платьишке, в полосатой кофточке и цветастой косынке стоит на высоком берегу. Вокруг холмы: в тени они темно-зеленые, а их, освещенные неярким солнцем, вершины небрежно прокрашены бледно-желтыми и зеленоватыми прогалинами… Отвесный берег резко уходит вниз: туда, где течет извилистая река. А далеко на горизонте ‒ еле видимый белый треугольник парусника. В руке той меня ‒ белый платок, которым я машу вслед загадочному маленькому кораблику. Но порыв сильного ветра внезапно выхватывает платок из руки. Он летит над рекой к далекому белому пятнышку парусника. И уже не та экранная девочка, а я бегу за ним по берегу, пытаясь догнать, то взбираясь на холм, то опускаясь глубоко в низину. Платок уносится все дальше и дальше, становится все меньше и меньше, и, наконец, исчезает далеко за горизонтом.
Когда я уже научилась распознавать свои сны, пыталась разложить свой первый сон по полочкам. Что это было? Река моей жизни? Будущие взлеты и падения? Далекая мечта, которой я так и не смогу достичь? Трудно судить сейчас!
Тихий час
Да, Льгов, ‒ это, конечно, Минька! Там в дошкольном возрасте мы всегда были вместе – даже в детский сад ходили в одну группу. В детском саду мне совсем не нравилось, а тихий час был настоящим испытанием.
Спальная комната, полностью заставленная детскими кроватками, казалась необъятной. Кровати с высокими металлическими грубыми спинками и сетчатым дном стояли впритык по две. Соединенные с такой же парой спинками, кровати представляли собой четырехместные островки. Между этими островками были настолько узкие проходы, что даже мне ‒ четырехлетней ‒ они казались маленькими.
Высоченные потолки; кровати, выкрашенные в белый цвет; белоснежное белье, белые побеленные стены… Даже окна были занавешены белой бязью. И большая толстая суровая воспитательница в белом халате, которая учила нас правильно засыпать. Она приказывала всем повернуться на правый бок, а сложенные вместе ладошки положить под щеку. Помню, что никто не смел ослушаться, так как эта громогласная тетя сразу вытаскивала нарушителя из постели и ставила в угол.
А я никак не могла уснуть в таком положении, мне все время хотелось перевернуться на живот и спрятать руки под подушку. Ладошки под щекой затекали от неподвижного лежания, а воспитательница никуда не уходила и строго за всеми следила.
Сгущенка и керосин
Мы часто переезжали… В детский сад мы пошли после очередного возвращения во Льгов. Деньги от продажи дома были потрачены на переезды. И когда мы снова вернулись, то жили в какой-то неуютной, кое-как обставленной, квартире.
До того как мама устроила нас в детский сад, она уходила на работу, а нас закрывала на замок. В обеденный