рядам томов.
Она повернулась, все время улыбаясь, одетая в белый, украшенным кружевом пеньюар; она протянула ему руку и показала обнаженную руку в широко распахнувшемся рукаве.
– Уже? – спросила она.
Потом повторила:
– Это не упрек, а простой вопрос.
Он пробормотал:
– О, мадам, я не хотел подниматься, но ваш муж, которого я встретил внизу, заставил меня. Я только смущен, что не осмеливаюсь сказать, что меня привело.
Она показала ему на место:
– Садитесь и рассказывайте.
Она двигала между двумя пальцами гусиным пером, ловко поворачивая его; перед нею находился большой белый бумажный лист, наполовину исписанный, так как своим приходом молодой человек прервал ее работу. Ей было комфортно у себя перед этим столиком для работы, как в своем салоне, где она занималась своим обычным делом.
Легкий запах исходил от пеньюара, свежий запах нового наряда. Дюруа пытался угадать, предполагая, что увидит тело юное и чистое, крупное и горячее, нежно покрытое мягкой тканью.
Она повторила, и, поскольку он не ответил, она сказала:
– Ну, говорите, что это?
Он смущенно пробормотал:
– Вот… но поистине… я не осмеливаюсь… Это то, над чем вчера вечером я очень поздно работал… и этим утром… очень рано… чтобы сделать статью об Алжире, о которой просил меня мосье Вальтер… и я не пришел ни к чему хорошему… я разорвал все мои эссе. У меня нет привычки к такой работе; и я пришел просить мосье Форестье мне помочь… на первый раз…
Смеясь от всего сердца, она прервала его, счастливая, радостная и польщенная.
– И он вам сказал прийти и найти меня?.. Это мило…
– Да, мадам. Он сказал, что вы меня подтянете лучше, чем он. Но я, я не осмеливался, я не хотел. Вы понимаете?
Она поднялась.
– Такое сотрудничество очаровательно. Я восхищена вашей идеей. Ну, садитесь на мое место. Все в газете знают мой почерк. И мы сделаем вам не просто статью, но успешную статью.
Он сел, взял перо, разместил перед собой лист бумаги и стал ждать.
Мадам Форестье, стоя рядом, смотрела на все приготовления; потом она взяла сигареты с камина и закурила:
– Я не могу работать, не куря, – призналась она. – Посмотрим, что вы хотите рассказать?
В ожидании он подняла на нее голову.
– Но я не знаю, для этого я искал вас.
Она сказала:
– Я приведу вещь в порядок. Я приготовлю соус, но мне нужна основа.
Он оставался смущенным; наконец, произнес в замешательстве:
– Я хотел бы рассказать о моем вояже с самого начала…
Тогда она села напротив него, с другой стороны большого стола, и посмотрела ему в глаза:
– Хорошо, расскажите сначала все мне одной, слышите, очень спокойно, ничего не забывая, и я выберу то, что нужно взять.
Но, поскольку он не знал, откуда начать, она начала расспрашивать его, как священник на исповеди, ставя уточняющие вопросы, которые напоминали забытые детали,