Л. И. Василенко

Введение в русскую религиозную философию


Скачать книгу

народов. Период зрелых форм он назвал «периодом цветения», «цветущего разнообразия», когда действуют яркие сильные личности. Начальные фазы развития – «первоначальная простота», а то, что следует за цветением, – «период вторичного упрощения» или «вторичного смесительства».

      Пока развитие идет от первичной простоты к цветущему разнообразию, либералы будут правы, а консерваторы не правы. Но когда цветущее разнообразие остается позади, тогда правы уже консерваторы, охранители и друзья реакции, причем, по решительной оценке Леонтьева, не иначе как все правы, по крайней мере, в теории, поэтому он к ним и присоединился, несмотря на то, что нация не хотела их слушать. Напрасно было бы соглашаться, что консерваторы будут «все правы», потому что по крайней мере некоторые из них являют себя чуждыми вере Христовой и духу подлинного православия.

      Финальное «смесительство», «упрощение», всеобщее демократическое «уравнивание» всех в чем-то примитивно среднем губит величие и красоту «цветущего разнообразия», чем и отталкивало Леонтьева не только эстетически, но и религиозно. Он отвергал это как деградацию «безбожного и безличного человека» (3, с. 284), как всеобщее демократическое опошление и своеволие, готовящее путь антихристу.

      Европа, рассуждал Леонтьев вместе с учителем, началась с Карла Великого. Жизненный цикл культуры – 1000–1200 лет; Запад его исчерпал и обречен деградировать. Он отвратителен и невыносим, величие попрано, святыни оплеваны, героев, рыцарей и королей больше нет. Все, что обычно считают признаками прогресса – рационализм, индивидуализм, демократию, урбанизацию, рынки, частное предпринимательство, комфорт и пр., – это признаки вырождения народов и нарастания антихристианства. Остается лишь оплакивать былое величие Европы и бороться за то, чтобы задержать народы на пути дехристианизации и отодвинуть грядущее пришествие антихриста. Европа идет к катастрофе, от нее следует отойти подальше, ядам европейского разложения не место в России, ими легко заразиться – ведь «и мы не молоды уже» (с. 285). «Падем и мы», – говорил он не раз. Новый культурно-исторический тип создавать не из чего и нет на это времени и сил – так Леонтьев исправил своего наставника.

      «…Не ужасно ли и не обидно ли было бы думать, что Моисей восходил на Синай, что эллины строили свои изящные акрополи, римляне вели Пунические войны, что гениальный красавец Александр (Македонский. – Л.В.) в пернатом каком-нибудь шлеме переходил Граник и бился под Арбеллами, что апостолы проповедовали, мученики страдали, поэты пели, живописцы писали и рыцари блистали на турнирах для того только, чтобы немецкий или французский буржуа в безобразной комической своей одежде благодушествовал бы „индивидуально“ и „коллективно“ на развалинах своего прошлого величия?.. Стыдно было бы за человечество, если бы этот подлый идеал всеобщей пользы, мелочного труда и позорной прозы восторжествовал бы навеки!..» (3, с. 286).

      Если страна подпадает под пресс европеизации, она кончает плохо.