может, угрожая, а может – прощаясь, после чего глаза его снова сделались невидящими, рука безвольно упала. У постели появилась медсестра и сделала укол. Иосиф Виссарионович дернулся, напрягся всем телом, потом часто-часто хрипло задышал. Стоящие вокруг посторонились, пропуская вперед Светлану, за ней протиснулся Маленков, за Маленковым выглядывали испуганные лица Хрущева и Булганина. Берия не подходил близко, он выбрал место у окна, где и оставался в окружении коменданта сталинской дачи и бывшего министра госбезопасности Игнатьева, который неотлучно следовал за Лаврентием Павловичем, надеясь на хорошее отношение.
Через минуту началась агония. Тело вождя тряслось, на лбу вздулись вены, он метался, как раненый зверь, пытался вырваться из мрачного плена. Чтобы больной не свалился на пол, два санитара старательно придерживали его.
– Не помогает укол, – растерянно проговорил считавший пульс академик. Укол был последней надеждой вернуть Иосифа Виссарионовича к жизни.
Вождь замер на своем низеньком диване. Только сейчас стало видно, какой он маленький, рост Сталина был всего сто шестьдесят сантиметров, губы искусаны, неестественно фиолетовы. Он что-то шептал или так казалось. Генералиссимус глотнул ртом воздух – раз, другой, третий и перестал дышать.
– Скорее сюда! – прокричал академик, решаясь любой ценой восстановить дыхание.
Из соседней комнаты спешил здоровяк в белом халате. Этот огромный верзила, скорее силач, чем медработник, ну прямо медведь, всей своей внушительной массой обрушился на Сталина, безжалостно схватил и стал изо всех сил тискать, заламывать, со всей мочи трепать остывающее бренное тело, да так, что окружающим стало жутко. Варварскими действиями здоровяк пытался заставить сердце биться. Светлана тряслась, Валюша рыдала. Ни укол, на который надеялись светила науки, ни изуверские упражнения силача не помогали. Амбал обхватил Сталина сзади, пропустив руки под мышками и приподняв, с удвоенной силой сдавил грудную клетку, голова генералиссимуса с всклокоченными редкими волосами неестественно дергалась, казалось, она, вот-вот отскочит от тела.
– Хватит, отпусти его! – удержал мучителя Хрущев и, обращаясь к, академику попросил. – Бросьте это, пожалуйста, умер же человек, разве не видите? К жизни его не вернуть!
Тело Иосифа Виссарионовича бесчувственно покоилось на диване и остывало. Маленков чуть заметно повеселел.
– Отмучился! – произнес профессор Лукомский.
Светлана стояла белая, как лист бумаги, за все время она не проронила ни слезинки, не вымолвила ни звука.
Как только Сталин умер, Берия, не взглянув на прежнего господина, умчался в Москву.
– Надо бы вызвать на «ближнюю» членов Президиума, – предложил Хрущев и вопросительно посмотрел на председателя правительства.
Маленков пожал плечами – кто теперь сюда поедет? Зачем? Это было уже неважно. Сталина, отца народов, гения, пророка и вершителя человеческих судеб не существовало. Маленков монотонно расхаживал по комнате и явно хотел поскорей исчезнуть. Он тяготился этим