сама, не любила, чтобы по дому слонялись посторонние люди, пусть и приставленные помогать. После обычных семичасовых известий по радио не стали передавать утреннюю гимнастику, а вместо задорных маршей и задушевных песен зазвучала печальная музыка Бородина, потом струнный квартет играл Глазунова.
«Наверное, умер кто-то из членов ЦК», – подумала Светлана.
В начале десятого позвонил телефон, и Берия загробным голосом попросил приехать на «ближнюю». Тут-то и поняла она, что случилось непоправимое не с кем-то, а с отцом. Старый мир, привычный, знакомый, зашатался, стал рушиться, земля уходила из-под ног.
Берия ничего конкретного не сообщил, только попросил поторопиться, но ей стало ясно – отца больше нет, ведь иначе, как объяснить, что к нему в дом родную дочь приглашает чужой человек?
По дороге в Волынское, леденящий душу голос Левитана передал о тяжелой болезни товарища Сталина.
В Кремле в сталинском кабинете собрались Берия, Маленков, Молотов, Ворошилов, Булганин, Хрущев, Каганович, Микоян, Сабуров, Первухин, Поспелов и Суслов. Председательствующее место занял Берия.
На пост председателя Совета министров он предложил Маленкова, его первыми заместителями были названы четверо: Молотов, он же министр иностранных дел, Берия, возглавивший объединенное МГБ и МВД, военный министр Булганин и Каганович, которому досталось управление тяжелой промышленностью, транспортом и связью. Ворошилов пошел на Верховный Совет, Хрущев – на партию.
– А с Абакумовым что делать? Может, отпустим Виктора Семеновича? – неожиданно спросил Первухин.
– На хера он сдался?! – отозвался Хрущев.
– Пусть на нарах гниет! – зло добавил Берия.
– Предлагаю сократить состав Президиума Центрального Комитета, – проговорил Ворошилов. – На ХIХ Съезде Сталин в два раза состав расширил, понапихал туда много бестолковых людей.
– На хера нам эти брежневы, патоличевы! Пусть опыта набираются! – фыркнул Лазарь Моисеевич.
– Это понятно! – поддержал Маленков. – А у меня вот какое предложение: считаю полезным вернуть в нормальное русло трудовой распорядок, ни к чему эти ночные бдения. Установим график рабочего времени с девяти часов до восемнадцати. Это будет правильно, как в цивилизованном мире.
– Жить надо по-людски, а не задом наперед. Ночью нужно спать, а днем работать! – поддержал Молотов. – И еще одно упустили! Пока товарищ Сталин жив, предлагаю оставить его в Президиуме Центрального Комитета.
– Нет возражений! – за всех отозвался Лаврентий Павлович.
– А если он не умрет? – произнес Микоян, но так, что в комнате приутихли.
– Умрет! – отозвался Берия. – Светила не ошибаются. Кстати, предлагаю закрыть позорное, полностью надуманное дело врачей. Всех освободить и реабилитировать.
Сергей Хрущев не мог заниматься, учить ничего не получалось: как сидеть за учебниками, когда Сталин при смерти? «Наш Сталин, наш любимый человек!» – с болью в сердце думал