которые давно не встречались, обменивались разными новостями, и так получилось, что дедушка остался совсем один.
И тогда, глядя на одиноко стоящий гроб, Ян вдруг пронзительно и остро понял, что дедушка больше не с ними, не с живыми. Это было так мучительно, что Ян заплакал навзрыд, и папа подошел к нему, взял на руки и сказал странные слова: «Понимаю, как тебе сейчас страшно, но ничего, когда нас будешь хоронить, уже так бояться не станешь».
Тогда эти слова еще сильнее напугали маленького Яна, он даже плакать перестал от ужаса, что родителей когда-нибудь не станет.
А сегодня, сидя на узкой лавочке возле могилки Полины Георгиевны, понял, что тогда хотел сказать ему отец.
Не в том суть, что не бойся смерти, полностью побороть этот страх невозможно, а просто если хочешь жить, то принимай жизнь такой, как есть.
Затянувшись поглубже, Ян выдохнул дым в небо. Солнце светило ему прямо в лицо, обволакивая щеки нежным осенним теплом.
Жизнь идет своим чередом, пройдет слякотная ленинградская осень со своими бесконечными темными днями, про которую кажется, что она никогда не кончится, выпадет снег и наступит зима, долгая-долгая, а тоже пронесется как один день, сугробы сделаются жемчужно-серыми и ноздреватыми и вскоре исчезнут под натиском солнца, осторожно зацветет верба, и вдруг, внезапно зазеленеет листва, и тоже будет казаться, что лето вечно, пока не зацепится взгляд за надломленную ветку с пожелтевшими листьями…
И снова земля вздохнет туманами, всплакнет осенними дождями и начнет все сызнова, но человеку отпущен только один цикл. Живи сейчас, ибо следующей весной не возродишься, увы.
С этой нельзя сказать что такой уж свежей мыслью Ян вздохнул, затянулся последний раз и медленно выдохнул, наблюдая, как тает белый дымок в блеклой осенней лазури. «Весна моя прошла, наступило лето, тоже очень хорошее время, – усмехнулся он, – пора, пора выходить из роли юного неприкаянного студента и начинать заботиться не только о себе самом».
Еще буквально вчера утверждение, что мужчина женится не когда влюблен, а когда пришло ему время жениться, казалось Яну полнейшей ересью и антинаучным бредом, а сейчас он всей душой прочувствовал, что эта истина не на пустом месте родилась. В нынешнем расположении духа Ян готов был связать свою судьбу с любой девушкой без явных психических отклонений. Два взрослых человека всегда могут договориться, если идут на уступки, в конце концов, если Ольга собирается выйти замуж по расчету и построить счастливую семью, чем он хуже? Даже лучше, потому что расчет для него вообще на последнем месте.
А любовь? Что любовь? Кого когда это чувство осчастливило так, что всю жизнь можно было на нем ехать и ничего не делать? Если такие пары и существовали в реальности, то Яну они были неизвестны. Все счастливые семьи, которые он знал, включая собственных родителей, жили, помогая и уступая друг другу, а делать это можно и не сходя с ума от великой страсти.
Последний раз поправив венки на могилке, Ян аккуратно